Анджела вошла в просторную гостиную. Реми, сидя в глубоком кресле, всматривался в пляшущие языки огня в камине. Благодаря центральному отоплению совсем скоро тепло наполнило дом, но треск поленьев напомнил Анджеле времена, когда она была еще совсем юной, когда мама была жива.

Было заметно, что рабочие уже унесли из дома все, что раньше принадлежало ее отцу, оставив лишь мебель, которая была здесь до него. Без всех этих кричащих вещей, лишь издали напоминающих произведения искусства, весь дом словно погрузился в прошлое. Но ее все же изрядно расстраивало то, что теперь Реми обладал особняком и явно не желал с ним расставаться. Ей конечно же нравилось заниматься с ним любовью и фантазировать, что он любит ее, но в конце концов все это затевалось лишь ради того, чтобы она вернула себе Таррантлокх. Ничто отныне не должно сбивать ее с намеченного курса. Ни томные взгляды Реми, ни его головокружительная улыбка, ни то, как потрясающе он занимался любовью.

Таррантлокх должен быть ее, и она не успокоится, пока не вернет его.

Реми взглянул на нее через плечо:

– Согрелась?

– Твои люди быстро работают. – Анджела прошла дальше в комнату. – Тебе удалось уничтожить все следы пребывания моего отца в этом доме.

Он задумчиво пнул выпавший уголек обратно в огонь и немного помолчал.

– Ну, так ведь поступают все новые хозяева?

Анджела поджала губы. Он сводил ее с ума, она хотела кинуться на него и выцарапать ему глаза.

– Что ты будешь делать с этим особняком?

– Хочу поселиться здесь. Сделать Таррантлокх своим настоящим домом. – Реми подкинул в огонь очередное полено и отряхнул руки. – Это прекрасное место, довольно удаленное от города и снующих повсюду папарацци.

– Но ты – человек столицы. – Анджела скрестила руки на груди и нахмурилась. – Большую часть своего времени ты проводишь в казино и клубах. Ты сойдешь с ума от тоски, когда компанию тебе здесь будет составлять дождь, вьюга и снег.

– Не знаю. – Теперь он снова смотрел на огонь с непроницаемым выражением лица. – Раф был одержим приобретением дома в Оксфордшире, где работала еще совсем девочкой бабушка Поппи. Сначала он хотел превратить его в роскошный отель, но теперь он живет там вместе с ней.

– Это все, конечно, очень хорошо, но ты не семьянин, – сухо заметила Анджела. – Очень скоро тебе станет одиноко, если только время от времени ты не начнешь проводить длинные зимние ночи с какими-нибудь женщинами.

Реми вновь пожал плечами и забросил в огонь очередной вырвавшийся из пламени уголек.

– Возможно, для тебя это станет открытием, но я не так уж и много времени провожу на вечеринках. Это одна из причин, почему мне так нравится в пустыне. Там все совершенно по-другому.

– Действительно, – усмехнулась Анджела. – Едва ли я смогу скоро позабыть это место.

Он встретился с ней взглядом.

– Если не принимать во внимание песок и жар, здесь я чувствую себя так же. Такая суровая красота. Можно бесконечно слушать эту тишину.

Анджела понимающе посмотрела на него:

– Здесь, возможно, довольно пустынно, но тут тебя хотя бы не казнят, если ты останешься в спальне с женщиной наедине без сопровождения.

Он кивнул, соглашаясь:

– Это так, но здесь у людей также существует немало своих традиций.

– Не думаю, что ты вынесешь здесь хотя бы одну зиму. – Анджела опустилась на диван перед камином и подобрала под себя ноги. – Снег может идти неделями, а ветер такой холодный, что пробирает тебя до костей. Летом – дожди и ни одного солнечного лучика неделями. Настоящий сезон дождей, как в тропиках. – Она откинула волну волос с плеч. – Я, кстати, упоминала о комарах и мошкаре? Они размером со слонов и передвигаются табунами, как лошади!

Мужчина скрестил ноги и облокотился о каминную полку. По его лицу бродила ленивая улыбка.

– Ну, если все так плохо, как ты рассказываешь, отчего же тебе так дорог этот дом?

Анджела засмотрелась на капельки смолы, образовавшиеся на бревнах, которые облизывали языки пламени, и ответила не сразу.

– Я провела здесь самые счастливые годы моей жизни.

– Ты приезжала сюда с родителями?

– С мамой. – Ее взгляд был отсутствующим, когда она посмотрела на Реми. – Этот дом принадлежал ее родителям. Отец почти никогда не бывал здесь, потому что много работал. Но, мне кажется, дело было в том, что он никогда не смог сладить с мамиными родителями. Они просто не любили его. Тогда я была слишком юна, чтобы помнить что-то конкретное, но у меня складывалось впечатление, что он был двуличен. – Анджела снова посмотрела на огонь. – Так и оказалось. Все изменилось, когда бабушки не стало. Дедушка ушел вслед за ней, не прожив и года. Мама была сломлена горем. Тогда дома начало твориться неладное.

Реми нахмурился:

– Тогда она впала в депрессию?

Анджела кивнула:

– Представляю, как одиноко ей стало, когда она потеряла родителей. Она была слишком тихой, ей не хватало уверенности в себе… Именно поэтому она так привлекла отца в самом начале. Он всегда знал, что сможет управлять ею.

В его лице теперь читался гнев.

– Хотел бы я все-таки вмазать ему тогда. Какой трусливый мерзавец.

– Тебе и так удалось изрядно ему досадить. – Анджела рассматривала узор на толстом ковре. – Ты отнял у него этот дом и вдобавок женился на мне. Это действительно задело его. Едва ли он оправится от этого быстро.

Реми вдруг заметно погрустнел.

– Да, мой дед также не в восторге от всего происходящего.

– Ты говорил с ним?

– Он позвонил, когда я разгружал машину. И, надо сказать, не для того, чтобы поздравить меня.

– Что же, этого стоило ожидать. – Она обхватила колени руками. – Думаю, ты начнешь получать поздравления после нашего развода.

В комнате на некоторое время повисло молчание, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев в камине. Анджела посмотрела на Реми, но он был поглощен созерцанием огня. Наверняка он тревожится о том, что она не подписала брачный договор. Для мужчины с его достатком это действительно могло быть существенно – в случае развода любая другая женщина могла потребовать щедрые отступные или даже претендовать на раздел его бизнеса.

Единственное, что он мог сделать в такой ситуации, – оставаться женатым на ней. Но едва ли Реми рассматривал такое развитие событий, даже если и пекся о своем капитале. Он не умел любить или сознательно избегал привязанности. Попытки укротить, одомашнить его были изначально обречены на провал. Но она даже не станет стараться.

Реми наконец обернулся к ней:

– По всей видимости, тебя бессмысленно спрашивать о том, проголодалась ли ты?