– Тебе не нравится?

Румянец окрасил ее щеки. Она считала себя довольно прогрессивной, но прежде никогда не занималась этим ни с одним своим партнером. Было легко имитировать оргазм, когда происходящее не очень-то тебя интересует, но сейчас все было иначе.

– Я… м-м-м…

– Все хорошо, моя девочка. Мы не станем делать ничего, что тебе не нравится.

Именно потому, что он предоставил ей возможность сделать выбор, она вдруг захотела согласиться. Анджела медленно подняла на него глаза:

– Я еще никогда не делала этого…

– Хочешь довериться мне?

Она хотела этого! Ведь он уже прежде показал ей, каких граней удовольствия она может достичь с ним. Еще никогда ее тело так живо не отзывалось на ласки другого человека. Она хотела почувствовать его ласки и там. Эту неподражаемую близость, то, что она пронесет с собой, уложит в тайники памяти, когда их брак закончится.

– Да…

Он нежно ласкал внутреннюю сторону ее бедра, дожидаясь того момента, когда она позволит себе расслабиться. Реми принялся неторопливо касаться ее, давая привыкнуть к новым ощущениям. Он, как мог, старался доставить ей удовольствие, но она никак не могла отдаться ему полностью.

– Сделай это для меня, – мягко уговаривал он ее. – Не сдерживайся.

– Я хочу, но не… не могу.

– Ты можешь. Просто прекрати думать и отдайся эмоциям.

Анджела так и сделала, и вскоре волна неведомого ранее удовольствия накрыла ее.

Реми придвинулся к ней и поправил волосы, упавшие на лицо:

– Ну как, неплохо?

– Как я могу знать, если мне не с чем сравнивать? – Она лукаво улыбнулась.

– Я скоро смогу это исправить.

– Подожди… – Дрожащей рукой она провела по его телу. – Прежде я хочу кое-что сделать.

Он шумно выдохнул, когда понял, что ей недостаточно просто касаться его и ласкать руками. Она хотела узнать его вкус – так же как Реми сделал с ней. Этого она тоже никогда раньше не делала. Теперь же это казалось ей абсолютно естественным – доставить ему удовольствие таким образом.

Она целовала его широкую грудь, ласкала живот, чувствуя, как растет его напряжение по мере того, как она приближалась к своей цели. Она слегка подула на него, возбужденного.

– Обычно я…

Она бросила на него чувственный взгляд:

– Сейчас не время.

– Да, но я… о-о-о. – Он выдохнул, когда она овла дела им.

Ее возбуждал тот факт, что она имеет над ним такую власть. Она забавлялась, продлевая его сладостную муку, то отпуская его, то вновь завладевая им.

Он попытался было заставить ее остановиться, запустив руки в ее волосы, но Анджела отказалась повиноваться.

После того как все закончилось, он откинулся на постель. Его грудь тяжело вздымалась и опадала.

Анджела рисовала пальцем круги на его груди.

– Это было прекрасно, – пробормотал Реми.

– Действительно?

– О да.

– Сколько тебе нужно времени, чтобы набраться сил?

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто так… – Она пожала плечами.

Реми подтянул ее к себе и обнял:

– Хочешь еще играть, мое сокровище?

– Это неплохой способ проводить время.

Он гладил ее по спине, но вдруг его рука замерла.

– Мне бы хотелось кое-что прояснить. Я не давал тебе никаких обещаний касательно Таррантлокха. Я выиграл его в честной игре. Здесь нет места никакой сентиментальности. Тебе придется понять и принять это.

– Но я думала, ты сказал…

– Если мы и продолжим заниматься любовью, то лишь потому, что хотим друг друга.

Анджела знала, как упрям Реми, но она также не собиралась отступать. У нее ничего не выйдет, если она станет открыто противоречить ему. Теперь она поняла, что существуют другие способы смягчить его – она должна очаровать его, ублажить. Перехитрить.

Она вновь коснулась его кончиками пальцев:

– Ты хоть когда-нибудь не получал желаемого?

Он лениво улыбнулся:

– Сдаваться для меня так же противоестественно, как для тебя – быть покорной.

– Сейчас я чувствую себя полностью отдавшейся твоей воле.

Его глаза жадно заблестели, он завел ее руки за голову и хищно улыбнулся:

– Мне никак нельзя упускать такого случая.

Реми помог Анджеле выбраться из машины, и она вдохнула свежий и терпкий высокогорный воздух. Таррантлокх казался суровым под пасмурным небом, но даже это не могло умалить его красоту. Семья ее матери владела этим особняком из серого камня более трех сотен лет. Он был расположен рядом с лесом. Территории поместья принадлежали озеро и ручей со свежей ледяной водой, где водились форель и лосось.

Прежде чем мать Анджелы превратилась лишь в тень себя прежней, они приезжали сюда, чтобы провести время с мамиными родителями, пока Генри был поглощен своими делами в Европе. Когда же бабушки и дедушки не стало, Таррантлокх оказался покинутым. Тут оставалось лишь несколько человек прислуги. Иногда Генри устраивал тут вечеринки со своими приспешниками. Анджела ненавидела то, как теперь отец распоряжался домом ее матери, и приезжала сюда, лишь когда была уверена, что он в очередной зарубежной поездке.

Анджела не была в поместье с того самого лета, когда проводила здесь десятидневный отпуск между съемками. Ей до конца не верилось, что она снова здесь, замужем за Реми, и дом ей больше не принадлежит. И возможно, больше никогда не станет ее, если Реми решит оставить поместье за собой. Но зачем ему старый особняк? Он владел роскошными апартаментами и домами по всей Европе. Если ему так хотелось увидеть снежные пики, он всегда мог отправиться в Швейцарские Альпы.

Нет, Таррантлокх нужен ему для того, чтобы публично доказать свое превосходство над ее отцом. Но что особенно тревожило Анджелу, так это то, что в любой момент, когда этот дом ему наскучит, Реми просто продаст его. Но он в любом случае не уступит ей его за адекватную цену. Он был прозорливым дельцом, который никогда не позволял эмоциям влиять на его решения. Однако она не сдастся, пока не поймет, что использовала все возможности.

Они шли по дорожке, усыпанной гравием.

– Ты оставил кого-нибудь из прислуги отца?

– Никого, кроме садовника, но ему было сделано официальное предупреждение.

– Почему? – Она удивленно изогнула брови.

– Потому что никто из них не выполнял своих обязанностей должным образом. – Реми отпер дверь. – Пока мы здесь, я буду проводить собеседования. Я хочу нанять местных людей, которые знают историю поместья и хотят его сохранить. Твой отец окружил себя людьми, которые не делали ничего, лишь занимали место.