Его вторая рука расстегивала халат, военную рубашку. Я стала ему помогать.

Через минуту я лежала на диване, прикрытая только Геной и гипсом на левой руке.

Еще через десять минут мы сидели на диване и с удивлением смотрели друг на друга.

Я потянулась за джинсами и трусиками, оказавшимися на подушке, но Гена перехватил мою руку.

— Подожди, сейчас все начнется заново.

Я поцеловала Гену в плечо.

— Мне холодно.

Гена нащупал одеяло, уложил меня, лег рядом и накрыл нас.

— Ты извини, что так быстро.

— Обалдел? — Я перевернулась на живот и легла ему на грудь. — Не собираюсь тебя хвалить, просто скажу… ничего не скажу. Здорово и все.

Я поцеловала его грудь, плечи, живот и далее по списку. И все началось сначала.

Через некоторое время мы оба лежали и смотрели в побеленный потолок.

— Ну ничего себе, медосмотр в глухом поселке, — сказала я вслух. — Такого в моей жизни еще не было.

— В моей тоже. — Гена нехотя натянул майку.

А мне захотелось есть.

— Гена, в твоем доме есть холодильник?

— Есть. Очень современный и очень пустой. Мы пойдем обедать в столовую, к Татьяне.

— А тебе не стыдно будет со мной? — Я показала на свое лицо.

— А что у тебя особого с лицом? Ты бы видела наших после недели встречи Нового года. Некоторые забывают, какое на дворе число. — Обшарив всю кровать, Гена нашел трусы. — Потом Рождество, а дальше старый Новый год. Запои с мордобоем, отсутствие баб, и у всех мужиков на фоне спермотоксикоза возникает синий цвет опухшего лица и фингалы под глазами. Вставай, пойдем. И не комплексуй. Завтра намажешься крем-пудрой и будешь королевой.

Я только немного успокоилась и кокетливо улыбнулась, как он добавил:

— …Особенно это будет эффектно на сегодняшнем фоне.

Я даже рассердиться не смогла, настолько было хорошо.

— Беги в душ и сразу в столовую. Думаю, все уже запарились нас ждать.

* * *

Четыре последних года избранное количество офицеров поселка собиралось в гости к Галине Сергеевне, в город. Предлогом был день рождения ее сына Андрея.

Уже никто не задумывался, почему стало традицией ездить в город на день рождения к пацану, которого многие видели только раз в год. Но все радовались возможности погулять два-три дня в обществе городских женщин, страдающих без мужского общества.

Ко дню рождения Андрея готовились загодя. Скидывались деньгами, обсуждали программу на первые два дня празднования. Рисовали плакаты, сочиняли поздравления, объединяя с этим днем рождения дни рождения еще трех человек, попадавших под знак зодиака Дева. Чаще всего программа выполнялась только наполовину, но, как всегда, недельные приготовления к празднику были важнее самого быстро проходящего праздника.

Четыре года подряд деньги на празднование вручали Галине Сергеевне насильно, с лихвой перекрывая ее затраты, а она отнекивалась, убеждая, что ей накормить пятнадцать-двадцать человек совсем не в тягость.

В прошлом году осеннее торжество получилось особенно разгульным, Андрею исполнилось восемнадцать. Геннадий считался «дядей» и «крестным» Андрея, поскольку спас ему жизнь. Это знали все. Но как именно — никто. Кроме самого Геннадия и Галины.

Галина занимала должность начальника банно-прачечного комбината. То есть занимает последние пять лет, а до этого она работала простой прачкой, пока не попалась на глаза Аристарху.

Он зашел в сауну и увидел женщину на двадцать лет себя моложе. Бабец мыла лавки, низко наклоняясь и колыхая аппетитным задом. Короткий мятый подол халата задрался до трусов. Женщина оглянулась. И лицо ничего, миловидное.

В сауне в этот день больше никто не мылся. День был объявлен санитарным.

Об особом «санитарном дне», происходящем два-три раза в месяц, узнали не сразу. Но как только пронырливая Таня Толстопопик, тогда еще просто подавальщица в столовой, сложила два плюс два, весь поселок стал звать Галю Галиной Сергеевной.

Через полгода начальник административно-хозяйственного отдела Яков Игоревич «вспомнил» о Галином неоконченном образовании инженера-техника и перевел на должность старшего инженера, а еще через полгода для Галины придумали должность — начальник банно-прачечного комбината.

Особые «санитарные дни» становились у Аристарха Кирилловича все реже, а через три года прекратились совсем. Сказывался возраст и особенности геологии поселка Топь. Но Галину с должности не сняли, работала она прекрасно.

За семь лет работы Галя стала ощущать себя полновластной хозяйкой двухэтажного здания, верхний этаж которого занимали стиральные машины. На первом была баня для прапорщиков, офицерская сауна с бассейном и массажный душ Шарко.

Пять женщин под предводительством Галины деловито замывали баню или раскладывали бесконечные простыни и наволочки на тысячу двести комплектов, громко матерясь при обсуждении семейных проблем или поселковых сплетен.

У каждой женщины была своя, особо наболевшая тема. Четыре года назад больной темой Галины был ее четырнадцатилетний сын Андрюшка, называемый ею не иначе как «паршивец».

Отец месяцами пропадал на заработках и, наезжая зимой, по окончании строительного сезона, задаривал сына подарками и деньгами. В остальные месяцы воспитывал его по телефону.

Мать кормила «паршивца» на убой, воспитывала шлепками вечерами и в редкие выходные, но больше по телефону, с работы. «Паршивец» успел к четырнадцати годам один раз вылететь из школы за плохое поведение, один раз поучаствовать в общегородской драке «северные» на «южных», заработав перелом ребра и фингал под глазом, и получить пятнадцать приводов в милицию за мелкие хулиганства. В детской комнате милиции его дело не запирали в сейф, держали в столе, дабы далеко за ним не лезть.

О неуправляемом поведении Андрюхи-паршивца знал весь поселок.

Четыре года назад, в августовскую черную среду, Галина на работу не приехала, никого не поставив в известность, что было впервые за все годы ее работы.

Она позвонила в двенадцать дня и страшным, тусклым голосом сообщила, что сидит в городской больнице, ждет результатов операции.

Как оказалось, Андрей взял у друга мотоцикл. Всю ночь со вторника на среду гремела гроза, стеной лил ливень. Рано утром, не справившись с управлением на скользкой от мокрой грязи дороге, он на полной скорости врезался в автобус. Ему немедленно оказали медицинскую помощь два медработника из числа пассажиров и на том же автобусе отвезли в больницу.

Как сказали хирурги, двадцатиминутное опоздание могло стоить парню жизни. У него, помимо многочисленных закрытых переломов, в том числе и основания черепа, был открытый перелом руки с разрывом артерии.