И только тут вулканический железнодорожник из Килморской бухты увидел Рика. Остановился и, уперев руки в бока, потребовал у него ответа:

— А ты кто ещё такой?

В тёмной тюремной камере Джулия ужасно замёрзла и не могла припомнить, чтобы когда-нибудь ей доводилось пережить что-либо подобное.

О том, где оказалась, она могла судить лишь по немногим неприятным ощущениям: сырой и холодный каменный пол, замызганная дверь, густой мох, застилавший единственное оконце в камере, беспрестанно льющаяся где-то у дальней стены вода, спёртый, застоявшийся воздух и отвратительный запах, исходящий из отхожего места прямо в полу.

Такими же неприятными были и звуки: старый вор шаркал ногами, перемещаясь из угла в угол, посмеивалась в темноте Обливия, а Манфред время от времени злобно лупил кулаками в стену.

Джулия старалась не реагировать на всё это, чтобы не поддаться ужасному страху, который может окончательно лишить спокойствия и хладнокровия.

Что она могла сделать, чтобы выбраться отсюда?

Только одно, постоянно повторяла она себе, только одно — надеяться на Джейсона.

— Кто это такой? — спросила вдруг Обливия, кивнув на Ригоберто, который ползал по комнате, словно какое-то пресмыкающееся.

Девочка гордо подняла голову. Впервые за всё время знакомства с Обливией она не услышала в её голосе насмешки и презрения. Он звучал ровно и спокойно, даже доброжелательно.

Джулия долго молчала, соображая, ответить или нет. Если промолчать, возможно, Обливия не придаст этому значения и заведёт разговор с Манфредом. Но раз уж они все четверо оказались в одной камере и их ждёт одинаковая судьба, может быть, стоит немного сблизиться с Обливией, хотя бы на словах.

— Не знаю, — ответила Джулия.

Деревянные нары, где лежала Обливия, скрипнули.

— Но вас ведь вместе привели сюда?

— Старик шёл следом за мной, — объяснила девочка. — И когда солдаты арестовали меня, схватили и его.

— Солдаты! Уф! Это же полицейские! — опять прозвучал в темноте приглушённый голос Манфреда и послышался удар кулаком в стену.

— Что толку ломать себе пальцы, олух! — заметила Обливия, поднимаясь.

Это замечание так поразило Джулию, что она даже улыбнулась.

Обливия прошла к окну, в которое проникало немного лунного света. Её было не узнать. Худая, осунувшаяся, тёмные круги на скулах и под глазами, обычно живыми и блестящими, встрёпанная, с обломанными ногтями на руках. Её тренированная в гимнастическом зале фигура в такой же грубой монашеской рясе, в какую обрядили и Джулию, выглядела ужасно.

— У меня отобрали всё, — произнесла она, обращаясь то ли к себе самой, то ли к луне или Джулии.

Девочка, испугавшись её вида, вжалась в стену и присела, опустив рясу пониже, чтобы переступить на её край с холодного пола.

— Они забрали мои ключи, — продолжала Обливия, — и бросили их в сундук. И это после того, как я столько сил положила, чтобы добыть их.

Когда Обливия произнесла: «Мои ключи», у Джулии кольнуло сердце. И только теперь она сообразила, что они с Джейсоном тоже остались без своих ключей к Дверям времени.

— Это не твои ключи! — возразила она.

— Вот как? — удивилась Обливия, и в голосе её не слышалось ни гнева, ни возмущения. — А что же, они твои? На них написано твоё имя?

— Это мы нашли их. Мы с Джейсоном и Риком, — ответила Джулия. — На почте.

— Ну, разумеется! Пришли на почту и попросили выдать вам ключи, чтобы открыть Дверь времени.

— Примерно так и произошло. Мы получили извещение о посылке на имя владельца виллы «Арго».

— Но в таком случае её должен был получить ваш отец. Или этот проклятый Гомер, который продал ему дом.

— Гомер? — переспросила Джулия.

— Лондонский дизайнер, — ответила Обливия. — Фирма «Гомер & Гомер». Это он оформлял документы о наследстве вместе с садовником. И отказался из-за вас от самых щедрых моих предложений!

— Уф! Полицейские! — воскликнул Манфред, опять ударяя кулаком по стене.

В полумраке камеры послышался какой-то шум. Это Ригоберто что-то делал в углу, где было отхожее место.

— Напрасно я отправилась сюда, — продолжала Обливия с редкой откровенностью. — Надо было довольствоваться ключами, которые у меня были, и спокойно искать остальные. Следовало порасспросить, как и в прежние годы, единственного человека, готового говорить со мной.

— Ты имеешь в виду Питера?

— А кого же ещё? Или тебе, может быть, удалось поговорить с Улиссом Муром? С кем-нибудь из его друзей?

— Вообще-то говоря, нет, — призналась Джулия.

— А ты задумывалась когда-нибудь — почему? Так я скажу тебе. Потому что это сумасшедшие, которые решили… завладеть всем городом. Почему они так злятся на меня? Ты понимаешь это? Потому что я богата! Потому что красива и обладаю деловой хваткой! — Обливия посмотрела на Джулию. Глаза её пылали. Она постучала себе по лбу пальцем со сломанным ногтем. — Потому что я умею делать бизнес. Да! Признаюсь, Двери времени для меня это ещё и большой бизнес. Туристические агентства предлагают провести каникулы в самых разных местах, отправляют клиентов в искусственно созданные города на пустынных островах. А почему бы не съездить на неделю в Древний Египет? Со всеми условиями того времени: никаких тебе пилок для ногтей, ни флакончиков с духами, ни фотоаппаратов со вспышкой, которые могут побеспокоить местное население. Разве так уж это плохо — превратить жалкий рыбачий посёлок в богатый, современный туристический центр?

Джулия не знала, что ответить.

Обливия отошла от окна, но тут же вернулась и снова заговорила:

— А может быть, дорогая моя девочка, этот Улисс и его приятели воюют со мной только потому, что я — женщина? Тебе это не приходило в голову? Умная и красивая женщина. — Она хлопнула в ладоши. — Ну-ка соображай! Мы ведь уже в двадцать первом веке живём!

Из угла, куда удалился Ригоберто, донеслись какие-то звуки, словно там двигали камни, а затем и протяжное «Ууух!», каким обычно сопровождается напряжённое усилие.

Манфред подошёл к Ригоберто и потребовал ответа:

— Объясни толком, что делаешь?

Джулия смотрела на Обливию, которая ходила мимо неё из стороны в сторону, словно маятник, и не могла не признать, что во многом она права: ни Леонардо, ни Питер, ни тем более Нестор не производили впечатления современных деловых мужчин, но если их противоположность — взвинченная Обливия, то следовало ещё крепко подумать, права ли она.

— Этот… Улисс Мур… Он просто бесит меня! А история с Первым ключом! Первый ключ! — Обливия схватилась за оконную решётку и с отчаянием посмотрела наружу. — На чёрта мне сдались теперь и этот Первый ключ, и этот Блэк Вулкан?!