Один – войском, другой – центральным органом и гильотиной. Вопрос: как им это удалось? Здесь и есть момент самого загадочного – алхимического – превращения марксизма из идеологии кучки отщепенцев в могучую диктатуру. Поскольку в теории формально имеется пробел, следует обратиться к практике. Правда, Марксу и Энгельсу так и не удалось реализовать настоящую диктатуру пролетариата, но некий черновой набросок был сделан.

Нам кажется, что пора обратиться уже к опыту работы Маркса в Интернационале. Именно здесь следует искать ответ на самый неясный вопрос марксистских превращений. Коротко и справочно осветим этот совершенно не скрываемый никем и все же малоизученный момент в истории марксизма.

В ноябре 1863 г. лондонские рабочие активисты послали в Париж обращение по польскому вопросу «Работникам Франции от трудящихся Англии».

Парижские рабочие прислали в Лондон делегацию, и на 28 сентября 1864 г. был назначен митинг. Его организовали лидеры тред-юнионов сапожников (Оджер) и каменщиков (Кример). Маркса пригласили как представителя немецких рабочих. Ввиду того что предполагалось, как он писал другу, присутствие «действительных сил», Маркс, вопреки обыкновению, согласился. Присутствовали также лондонские представители итальянских рабочих.

Было решено учредить «Международное Товарищество Рабочих», Генеральный Совет которого должен находиться в Лондоне и «осуществлять связь» между рабочими обществами в Германии, Италии, Франции и Англии… (31/11) —

сообщал Маркс между прочими текущими новостями «дорогому Фредерику» в Манчестер 4 ноября. В избранный на собрании Временный комитет попали от Германии Маркс и рекомендованный им Эккариус – давний и преданный сотрудник Маркса по Союзу коммунистов. Похоже, что они двое только и представляли Германию на учредительном митинге. Все эти события выглядят довольно случайными. Никто еще не знал, во что все это выльется. Интернационал был основан как координирующий орган.

Дальше читаем:

Пока все идет хорошо. Я присутствовал на первом заседании Комитета. Был избран Подкомитет (куда попал и я) для выработки декларации принципов и составления временного устава. Болезнь помешала мне присутствовать на заседании Подкомитета и на последовавшем за этим заседании пленума Комитета (31/5).

Примечание Издателя:

«Подкомитет – комиссия, избранная Временным Центральным советом для выработки программных документов Международного Товарищества Рабочих; после завершения этой работы продолжала собираться, как правило, еженедельно, превратившись в исполнительный орган Генерального Совета; с лета 1865 г. стал называться также Постоянным комитетом. В состав Постоянного комитета входили председатель Генерального Совета, вплоть до сентября 1867 г., когда, по предложения Маркса, этот пост был упразднен, почетный генеральный секретарь и секретари-корреспонденты для отдельных стран. Фактически руководство Постоянным комитетом осуществлял Маркс, входивший в его состав в качестве секретаря-корреспондента для Германии» (31/514).

На двух, пропущенных Марксом, заседаниях были приняты устав и декларация принципов. Проект устава был предложен Итальянским рабочим обществом, базировавшимся в Лондоне. Оно находилось под влиянием Мадзини, почетным председателем был Гарибальди.

…Я в мягкой форме возражал, и после долгих переговоров Эккариус предложил снова передать эти документы на «редакцию» Подкомитету…

…У меня было твердое решение по возможности не оставить без изменения ни одной строчки этой чепухи. Чтобы выиграть время, я предложил: прежде чем нам «редактировать» введение, необходимо «обсудить» устав. Так и сделали. Уже час ночи, когда первый из 40 пунктов устава был принят. Кример сказал (я этого как раз и добивался): «Нам нечего предложить Комитету, который должен заседать 25 октября. Надо его отложить до 1 ноября и сделать попытку достичь окончательного результата». Это предложение было принято, и «документы» были «оставлены» мне для просмотра (31/12).

Кому хотелось возиться с этой бумажной работой? А Маркс (спасибо ему) сам вызвался. Наверное, так это происходило.

Он перерабатывает материал в корне. Составленный им «Учредительный Манифест Международного Товарищества Рабочих» заменил «декларацию принципов», в уставе он оставил 10 пунктов вместо 40. Можно представить разницу того, что было прежде:

Чрезвычайно фразистое, плохо написанное и совершенно незрелое введение, претендующее быть декларацией принципов, в котором то и дело проглядывал Мадзини сквозь оболочку самых расплывчатых обрывков французского социализма (Там же) —

и того, что сделал Маркс. Безусловно, он обладал самым сильным и ярким пером среди руководства Товарищества. Его характеристике «введения» можно поверить. И понятно, что, при известной осторожности формулировок, все, что писал Маркс для Интернационала, нравилось его учредителям. А между прочего всякого можно было вписать как бы нейтральные и никого не обязывающие, но с дальним прицелом формулировки, которые помогут в будущем.

Подкомитет принял все мои предложения. Меня только обязали во введении к «Уставу» вставить две фразы об «обязанностях» и «праве», ditto об «истине, нравственности и справедливости», но они вставлены таким образом, что это не может принести никакого вреда.

На заседании Центрального Совета мой «Манифест» и т. д. был принят с большим энтузиазмом (единогласно)…

…Было очень трудно сделать так, чтобы наши взгляды были выражены в форме, которая сделала бы их приемлемыми для современного уровня рабочего движения. Эти же самые люди недели через две будут устраивать митинги вместе с Брайтом и Кобденом по поводу избирательного права. Требуется время, пока вновь пробудившееся движение сделает возможной прежнюю смелость речи. Необходимо быть fortiter in re, suavriter in modo[49] (31/13).

В ответном письме от 7 ноября Энгельс пишет:

Все же хорошо, что мы опять связываемся с людьми, которые, по крайней мере, представляют свой класс; в конце концов, это же главное. Особенно важно влияние на итальянцев, тут все же имеются шансы на то, что лозунгу «Dio e popolo» будет положен конец среди рабочих; для бравого Джузеппе это явится неожиданностью. Впрочем, я полагаю, что это новое Товарищество очень скоро расколется на теоретически-буржуазные и теоретически-пролетарские элементы, лишь только вопросы будут немного уточнены (31/15).

Прицел на раскол общеитальянского движения Джузеппе Мадзини, по счастью для Италии, не реализовался в массовом масштабе. Не раскололся и Интернационал, но по иным причинам: Маркс не форсировал «уточнение вопросов», которое прежде всегда приводило к расколам. Поссорившись со всеми активистами 40-х годов, друзья надеялись завязать связи в новом поколении рабочего движения («реальные силы»).

Маркс – Энгельсу, о пробивании своего «Манифеста»:

Дело было не столь трудным, как ты думаешь, так как все же ведь имеешь дело с «рабочими» (31/17).

Это он умел. «Рабочие» с большим уважением относились к «науке»…

10 декабря Маркс описывает, как он помешал приглашению в Интернационал Луи Блана, также находившегося в лондонской эмиграции после 1848 г.:

Предвидя, что могут быть сделаны подобного рода попытки, я, к счастью, уже до этого успел провести решение, что никто не может быть приглашен (за исключением рабочих обществ) и что ни один человек не может быть почетным членом (31/34).

25 февраля 1865 г. Маркс пишет, что к Товариществу присоединяются все новые тред-юнионы:

…Так что мы постепенно становимся силой. Но отсюда вытекает и трудность…

В члены Совета выдвинут некий Билс, «сейчас один из популярнейших людей в Лондоне». Фигура довольно влиятельная – президент Национальной