– Торт просто восхитительный, – сказал отец.

– Спасибо, родной. Я все это купила сама, – засмеялась мама.

– Не думаю, что Аманда уже начала работать. Отнесу-ка я ей наверх кусочек, – проговорил отец.

– Она сказала, что не хочет торта, – напомнила я.

– Я знаю. Но один крошечный кусочек ей не повредит, – настаивал он.

– Давай я ей отнесу, – вскочила я с места.

– Ну, пожалуйста, – отец отрезал узкий кусочек торта и положил рядом шарик мороженого, – в качестве угощения от шеф-повара, – сказал он, передавая мне тарелку.

Я поднялась наверх и постучала в дверь Аманды.

– Аманда, можно войти? Я тебе принесла торта, папа говорит, один крошечный кусочек тебе не повредит.

Я открыла дверь.

Аманды там не было. Какой сюрприз!

– Да, поняла. Я им скажу, чтобы больше тебя сегодня не беспокоили, – громко проговорила я, входя в комнату.

Поставив тарелку на стол Аманды, я вернулась в столовую. (Правда, мороженое я съела сама.)

Мы убрали со стола, после чего я вместе с отцом пошла в гостиную смотреть телевизор. Через несколько минут сюда заглянула мама, чтобы забрать кружки и миски, оставленные раньше.

– Оставь это, не хлопочи, лучше посиди с нами, – отец похлопал ладонью по дивану.

– Через секунду приду, – сказала мама. – Только загружу посудомойку. В твоей комнате, Стейси, не осталось каких-нибудь грязных кружек или еще чего-нибудь?

– Нет вроде бы, – ответила я.

– А вот у твоей сестры осталось, – сказала мама. – Сейчас загляну к ней и уберу.

– Она же просила ее не беспокоить! – воскликнула я.

– А я и не буду ее беспокоить, – произнесла мама.

И начала подниматься по лестнице.

Бог мой, что же это такое! Всего минут десять, как ушла Аманда, а мама уже вот-вот обнаружит ее исчезновение!

Но что я могла поделать?

Может быть, у меня в комнате все-таки осталось что-то из грязной посуды, – сказала я, в спешке перебираясь через сидящего на диване отца. – Я сейчас сбегаю, посмотрю.

– Не думаю, что это так уж срочно, – крикнул отец, когда я пулей вылетела в коридор.

Мама была уже наверху лестницы.

– Мама! Погоди!

Взбежав по ступенькам, я обняла ее.

– Что это на тебя нашло? – спросила мама, гладя мои волосы.

– Ты так много для нас делаешь, – сказала я. – Наверное, ты самая занятая мама в мире. Давай лучше я соберу посуду и отнесу в посудомойку, а? А ты иди посмотри с папой телевизор.

– Как это мило с твоей стороны, – улыбнулась мама. – Но, поскольку я уже здесь, – она шагнула к комнате Аманды, – ты, Стейси, можешь идти.

– Она ужасно разозлится, если ты ее потревожишь, – сказала я.

– Она меня даже не заметит, – мама взялась за ручку двери. – Но ее здесь нет, – удивилась она, открыв дверь.

Думайте, мозги, думайте! Ну же, не подведите меня сейчас.

– Наверное, она в ванной, – сказала я.

И побежала к двери ванной, в то время как мама вошла в комнату Аманды. Я подергала ручку.

– Эй, ты там? – крикнула я. – Хорошо-хорошо, я просто проверила.

Я вернулась к комнате Аманды и встала в дверях. Мама собирала кружки, тарелки и блюдца.

– Вот, пожалуйста, – твоя сестра! – сказала она. – Ты только посмотри. Неудивительно, что я постоянно внизу чего-нибудь из посуды не досчитываюсь. Три кружки, две миски, две тарелки. И торт свой она еще не съела, – мама вышла в коридор. – Аманда! Впредь будешь сама относить свою посуду на кухню, ты меня слышишь?

И она пошла вниз.

Уфф! Кажется, пронесло!

Шмыгнув в ванную комнату, я спустила воду в унитазе. Потом, как это делает Аманда, протопала ногами к ее комнате и вошла внутрь, старательно хлопнув дверью.

Потом как можно быстрее заглотнула кусок торта и вышла из комнаты с пустой тарелкой. Сбежав вниз, я бросилась на кухню.

– Аманда сказала: «Спасибо, очень вкусно», – выпалила я, обращаясь к маме, после чего сунула тарелку и вилку в посудомойку.

– Если она хочет, здесь еще много осталось, – сказала мама.

– Нет, она сказала, что наелась.

– А ты знаешь, что это за проект, над которым она работает?

– Не-а, – сказала я. – По крайней мере… я не думаю… она, кажется, говорила… что это… э-э…

– Стейси, с тобой все в порядке? – спросила мама. – Вопрос, по-моему, довольно простой, не так ли? Или ты знаешь, или же ты не знаешь, так?

– Это секрет, – я захлопнула дверку посудомойки и повернула переключатель.

Потом схватила маму за руку, пока она не успела придумать еще какие-нибудь причины, чтобы подняться в комнату Аманды.

– Ты на сегодня уже достаточно поработала, – сказала я и потащила ее по коридору в гостиную. – Теперь посиди и посмотри телевизор.

Наконец-то мир и покой! Мама села, положив вытянутые ноги на колени отца, а я устроилась на полу, прислонившись головой к ее боку.

Примерно через полчаса к нам пришел Бенджамин, уверенный, что мы все должны его приласкать. Для этого он вскарабкался по мне на маму, а потом по маминой ноге перебрался к отцу, собирая поглаживания на всем пути.

Он проделал это раз пять, прежде чем, наконец, решил устроиться на коленях у мамы.

– Боже правый! Кот, ты когда-нибудь уляжешься, наконец? – сказала она.

Я обернулась. Бенджамин очень разборчив, когда ищет для себя, где улечься. Его постель должна быть – мр-р-р – безупречной, то есть ему было совершенно необходимо ходить кругами, трогая лапами маму, пока он не убедился, что это ему подходит. Тогда, и только тогда он смог устроиться поспать.

– Это что – дождь? – спросила мама несколько минут спустя.

Отец пультом уменьшил звук телевизора, и мы прислушались.

– Определенно, дождь, – сказал отец.

По звуку это была целая гроза, и дождь хлестал прямо в окно. Сквозь задернутые занавески сверкнула молния.

Я посчитала:

– Один, два, три, четыре, пять, шесть… – громыхнул раскат грома. – Это значит, гроза в двух милях от нас, – сообщила я. – Звук проходит одну милю за три секунды.

– Меня не волнует, где это. Мы все дома, и нам тепло, сухо и уютно, – сказал отец.

Две мили. Я задумалась. Феафилд-холл как раз в двух милях отсюда. И я точно знаю, что один член нашей семьи сейчас не дома и ему не тепло и не уютно.