– А кто определяет ее уровень?

– Я, конечно, больше некому! В общем, если написал клево – обращайтесь! – и Орфей загоготал, явно очень довольный собой.

– Слушай… а как же Севан? Неужели это я натворил? – заорал Ник в ужасе. – А если я, почему ты меня не остановил?

– Это не мое дело, дружище, – вдруг очень серьезно, медленно и отчетливо произнес Орфей. – Ты написал отличную песню, а в тот момент действительно хотел его убить.

– И что – прямо вот так?

– Да, Ник. Прямо вот так. Виктор наверняка говорил тебе, что люди делают огромное количество идиотских, необъяснимых и ужасных поступков, не предполагая, какими возможностями располагают. Должен тебе сообщить еще менее радостную вещь: даже когда человек знает, какими умениями и силой он обладает, это не меняет ровным счетом ничего. Даже хуже: люди сразу начинают пытаться завоевать весь мир, добиться всего сразу, – Орфей задумчиво затянулся очередной сигаретой. – Надеюсь, Ник, что тебе хватит ума и сил не поступать так.

– Я постараюсь.

– Виктор предложил тебе славы и денег, как я понял?

– Да, в обмен на песню, которая должна уничтожить какого-то там повелителя – по заказу загадочного мужика в шляпе.

– Ясно. Старые песни о главном. Этот, как ты выразился, мужик – самый злобный и закомплексованный бог-неудачник Мом. Виктор Мамин – его подручный, бывший крестоносец. А убить тебе, брателло, предлагается Властелина Нижнего мира – самого Аида. Если ты сделаешь это, Мом останется единственным божеством во всех мирах и уничтожит все, что еще существует. Ему не нужен никто, кроме него самого. Не вижу смысла помогать ему, если честно, – Орфей покрутил в руках полупустую сигаретную пачку. – Он серьезный парень, этот Аид. Попасть к нему непросто, это – отдельная история. Я был там, давно.

Ника так и подмывало спросить про возлюбленную Орфея Эвридику. Ему показалось, что столь романтический миф о вечной любви как-то не очень вяжется с обликом собеседника. Но тот опередил Ника.

– У меня не получилось, Ник. Ты же знаешь – женщины и дети всегда все портят, – Орфей усмехнулся, но как-то невесело. – В мифе, как всегда, все наврали – люди, что с них взять, – Нику показалось, что Орфей специально медленно закуривает, чтобы скрыть смущение. – Просто она не захотела возвращаться на землю. Сказала, что со мной одни проблемы – вечные пьянки, поездки, телки какие-то посторонние. А как иначе – я ж музыкант! У всех богов, на всех торжествах – работа. Да и у людей тоже. А ей там, у Аида, спокойно и уютно. Так что никакого соляного столба, – он снова помолчал, – и не было. По правде сказать, я сам его и придумал. Не скажешь же никому, что бабе с тобой жилось хуже, чем на том свете, – он заржал и снова стал тем же шумным и циничным Орфеем, с которым Ник познакомился совсем недавно.

– А можно было уйти оттуда?

– Это непросто, конечно, но возможно. Самое сложное – договориться с Аидом.

Это был шанс для Ника. С того момента, как он понял, что Орфей вполне реален, мысль о Свете не выходила из его головы.

– Орфей, наверное, я сейчас глупость спрошу. Скажи, а все люди попадают туда?

– Все, Ник. Без исключения. Я знаю, о чем ты. Вернее, о ком. Твоя Света тоже там.

– Я не буду убивать никакого Аида. Я вообще никого не хочу убивать. Незачем. А вот за ней готов идти куда угодно! – Ник вскочил со стула. – Ты поможешь мне?

– Помогу. У меня не вышло, может, тебе удастся, – неожиданно серьезно ответил Орфей и тут же, скорчив уморительную рожу, спросил с шикарным одесским акцентом: – А шо я буду за это иметь?

– Все, что захочешь! Я тебе гитару подарю, – и Ник тоже засмеялся, показав на стойку с «Орфеем».

– А ты ничего, с юмором, брателло! Ты как с Виктором договорился?

– Завтра должен дать ответ.

– Отлично. Скажешь ему, что готов. Не забудь взять у него четки. Большие такие, из темного камня. Это предмет Мома, он тебе пригодится. Если он будет навязываться с тобой в дорогу, шли его в задницу!

– Хорошо. Как я тебя найду?

– Не ссы, не пропаду. Мне самому интересно, – он увидел на столе нераспечатанную пачку «Мальборо» и по-хозяйски положил ее в карман.

…Афина, здравствуй! Пан сказал мне по секрету, что ты меня искала. Не ожидал, честное слово, но мне приятно, что ты, великая богиня, хочешь со мной поговорить. Ты говоришь, что у меня богатый жизненный опыт? Тогда я, кажется, знаю, в чем дело. Ты хочешь понять, почему тебя весь Олимп терпеть не может! Я прав? Если так, давай-ка присмотримся повнимательнее!

Возьмем Ареса – воин, атлет, смел до безумства, хорош собой. А ты зачем-то дерешься с ним, как пацан во дворе. Афродиту ты просто отмутузила – а зачем? Выпендривается, говоришь? Ну да, тогда с остальными все понятно, Дионис у тебя – пьяница, Аполлон – женоподобный красавчик, Гермес – ворюга. Я уже не говорю про то, что мужика у тебя нет до сих пор! Вспомни Гефеста – как он ухаживал за тобой, Афина! Что? Хромой мужлан и дымом воняет? Зато он искусный мастер, каких не сыщешь! А такие могучие руки могли бы носить тебя по всему Олимпу!

Словом так, дорогая моя богиня: давай-ка ты становись помягче! Ты же и красива, и умна, да и обаятельной можешь быть. Сними-ка ты эти дурацкие железные доспехи и надень что-нибудь поженственнее для начала. Да, еще этот страшный щит убери, пожалуйста, подальше – я и сам, если честно, его боюсь! Богам улыбайся чаще и не свирепствуй. К богиням будь снисходительнее, у всех ведь свои слабости, правда? Героев тоже не забывай, просто помогай им. Знай, что и Персей, и Геракл – они добро помнят! В общем, как говорится, будь проще, и к тебе потянутся боги!

Виктор Мамин снова сидел напротив Мома, будто бы они и не расставались. После их встречи прошла всего лишь пара недель. Все это время, передвигаясь по планете со скоростью реактивного лайнера, Виктор прокручивал подробности их длинного и такого откровенного разговора.

Теперь он, наконец, понял, что двигало Момом и что произошло между ним и остальными небожителями. Оказалось, что его могущественный хозяин был и остался всего лишь второстепенным божком, который хитростью и ловкостью сумел уничтожить могучих повелителей Верхнего мира. Мом, конечно, рассчитывал на то, что их сила тут же перейдет к нему, но всерьез просчитался! Ему не досталось ровным счетом ничего, он оказался слишком слаб по сравнению с ними, и его, самолюбивого и гордого, очень задевал этот факт. Именно поэтому, из-за комплексов и собственной неуверенности, злобный бог проводил сотни лет в развлечениях и наблюдениях за Землей, словно школьник, играющий в «Доту» или «Майнкрафт».

– Мой повелитель, я выполнил ваше задание. Должен сразу сказать, величайший, что результат меня не обрадовал. Вы же знаете, господин, что с волшебством на Земле стало совсем худо. Почти все оно потихоньку пришло в негодность или утрачено. Оружия не осталось совсем – последний волшебный меч был утерян еще лет двести назад. Магический шар пропал чуть позже. Даже лампу Аладдина и то умудрились сначала испортить, а потом посеять!