1 июля вышли они в реку Кара, а 3 числа стали на якорь в ее устье. В море видно было еще весьма много льда, почему и простояли они тут три дня, посылая описывать берег к востоку и западу. 6 числа вышли в море и легли к востоку, к Байдарицкой губе, против устья которой стали на якорь 9 числа. Во входе в губу эта глубина только шесть футов, в самой же губе четыре сажени; фарватер шириной не более одного кабельтова. Здесь замечено, что прилив шел к востоку только четыре часа, а отлив к западу восемь часов; из чего заключали, что в Байдарицкую губу должны были впадать значительные реки. Впрочем, течение приливное было гораздо сильнее отливного. 12 числа снялись и пошли к северу вдоль берега, описывая его. На пути встречали много льда, который несколько раз заставлял их вставать на якорь. 18-го миновали реку Ерубей, на широте 69°53' лежащую, устье которой окружено мелями, 21-го прошли Мутную губу и Шараповы Кошки. Широту первой определили 70°27', а последних – от 70°46' до 71°12'. На Кошках видели несколько песчаных холмов. Кормщики сказывали, что между ними есть проливы, в которые можно заходить и стоять там безопасно на якоре.

22 числа миновали реку Медведица, на берегу которой видели чум и около него людей. Широта ее определена 71°49' (журнал Скуратова). От устья ее к северо-западу простираются сухие банки. Наконец, 23 июля усмотрели остров Белый, а 24 числа встали на якорь в проливе, отделяющем его от материкового берега. Широту его определили 73°08' (журнал Скуратова). Прилив шел здесь с запада только четыре часа, а отлив с востока восемь часов; первый приносил с собой соленую воду, а последний пресную. Отливное течение было гораздо сильнее приливного, которое иногда едва было ощутимо. Прикладной час – три часа; подъем воды 1½ фута. Пролив усеян мелями, между которыми бывают сильные спорные течения. Противные ветры задержали лейтенанта Малыгина в этом проливе 25 дней. 18 августа вошел он наконец в Обскую губу, 11 сентября – в реку Обь, а 2 октября – в реку Сосьва, где и зимовал. Команды расположены были в Березове по квартирам.

1738 и 1739. Скуратов и Головин. Лейтенант Малыгин из Березова возвратился берегом в Санкт-Петербург, а Скуратову предписано было с обоими ботами плыть в будущем году к Архангельску. Назначив командиром на второй бот подштурмана Головина, отправился лейтенант Скуратов из реки Сосьва 30 июня 1738 года, а 7 июля вышел из устья реки Обь. В Обской губе встретил он множество льда, против которого боролся с великим затруднением и опасностью, потерял якорь и едва к 31 июля достиг Белого острова. 3 августа вступил в Карское море и поплыл к югу, встречая на каждом шагу страшные от льдов препятствия, и, наконец, в конце августа затерт был ими совершенно на южном берегу Карского моря, между реками Кара и Байдарица. В сентябре наступили бури и морозы; суда стало сильно бить льдами и волнением, поэтому не было другого средства спасти их, как затащить по возможности далее на берег и оставить там на зиму. Около того же времени раздавило льдами одно промышленное судно около реки Кара; люди с него, лишась всего, явились к Скуратову с просьбой о спасении их от голодной смерти. В ноябре месяце, когда зима совсем установилась, отправился лейтенант Скуратов со всей своей командой на самоедских оленях в Обдорск, оставив при ботах подштурмана Великопольского с кормщиками и некоторым числом людей.

В мае 1739 года возвратился он опять к судам; когда льды отстали от берегов, спустил их на воду, а 4 июля, вооружась совершенно, поплыл к западу между берегом и стоящим льдом, который образовал канал не более 1½ мили шириной. У реки Кара льды заградили ему путь почти совершенно; в течение двух недель подвигался он вперед не более как по одной и по две мили в сутки, держась всегда вплоть к берегу, иногда не далее нескольких сажен. С 19 июля плаванье стало несколько успешнее; 25 числа миновал он Мясной остров, а 29-го стал на якорь в Югорском Шаре. Запасшись тут водой и дровами и догрузив боты, отправился он на другой день далее. У островов Долгий и Матвеев встретил много льда, сквозь который пробравшись, плыл уже беспрепятственно и 4 августа стал на якорь у острова Колгуев для ожидания второго бота, с которым разлучился во льдах 2 августа. Прождав его тщетно два дня, продолжал он путь; 9 числа обогнул Канин Нос, а 11-го прибыл благополучно к реке Двина. Второй бот пришел туда двумя неделями позже.

Нет сомнения, что экспедиция, продолжавшаяся сряду пять лет, могла бы совершить более, чем было сделано лейтенантами Муравьевым, Малыгиным и прочими. Берега, исследованиям их подлежащие, осмотрены ими были очень поверхностно, за исключением немногих мест, описанных подробно; астрономические наблюдения их были сколь малочисленны, столь же и недостоверны; наблюдения физические были как бы совершенно чуждым для них предметом. Но несправедливо было бы отнести это на счет управляющих экспедицией: они исполнили все, что им было возможно. Из них особенно Малыгин и Скуратов отличались всеми достоинствами, которым мы удивляемся в первейших и прославляемых мореходах: решительностью, осторожностью, неутомимостью. Но препятствия физические были столь велики, а средства, им данные, столь недостаточны, что более должно удивляться тому, что совершено ими, нежели тому, что не сделано. При всем том желательно, чтобы извлечения из журналов их выходили в свет с гораздо большей подробностью, чем с той, какой они доселе были удостоены и какую допустили тесные пределы этих листов. Правда, что некоторая часть берегов, ими осмотренных, описана теперь уже гораздо точнее. Продолжение береговой экспедиции штурмана Иванова доставит нам точное сведение и об остальной части, но зато многие подробности собственно морские, как-то: о глубинах, грунтах, течениях моря и т. п., можем мы почерпнуть единственно из их журналов, без которых, следственно, невозможно составить обстоятельного гидрографического описания той страны.

1757. Юшков. Новоземельский кормщик Юшков, служивший лоцманом в последнеописанную экспедицию, был, по-видимому, один из тех, которые наиболее верили или, по крайней мере, уверяли в изобилии серебра на Новой Земле; по его словам, выходило оно там на поверхность земли, как некоторая накипь. Такое богатство воспламенило воображение директора шуваловской сальной конторы Кина, который в 1757 году решился отправить Юшкова на Новую Землю и за отыскание этой накипи обещал ему, сверх особенных выгод по промыслам, еще 250 рублей денежного награждения. Но как-тот, так и другой в надеждах своих обманулись, ибо Юшков на пути к Новой Земле умер.

1760. Лошкин. Около 1760 года предприимчивейший из других новоземельский кормщик Савва Лошкин, олончанин, думая, что на восточном берегу Новой Земли, куда ни один промышленник никогда не заходил, должно быть зверей гораздо более, чем по другим местам, решился испытать в той стороне счастье свое, и от Карских Ворот пустился вдоль этого берега к северу. К сожалению, подробности этого путешествия не дошли до нас; мы знаем только, что Лошкин, встречая страшные препятствия ото льдов, должен был две зимы провести на восточном берегу и три лета употребить на то, чтобы около мыса Доходы перейти на западную сторону Новой Земли. Весь восточный берег нашел он низменным и не имеющим никаких гаваней; выкинутого леса на нем много, большей частью лиственничного.