– Если хочешь уезжать, то все в порядке, – произнесла она, остановившись в дверях. – Не волнуйся. Ты и так очень много сделал для нас, Рой. Так что можешь двигаться. С нами все будет хорошо.

– Посмотрим, – ответил я, открыв дверь.

Мужчина, сидевший на балконе, переместился на газон рядом с дорогой, где он и лежал сейчас под фонарем. Над ним, в свете фонаря, клубилось облако москитов. Прежде чем войти в свою комнату, Рокки повернулась ко мне, чтобы что-то сказать, но передумала.

– Если ты увидишь меня утром, то значит, я еще не уехал, – сказал я и закрыл дверь.

Когда я остался один, меня охватила жажда деятельности. Раза четыре я прошелся по всем телевизионным каналам. Расправил свою одежду и повесил ее в шкаф, каждую вещь на свою вешалку, а потом все снял и опять уложил в сумку. Разобрал и вычистил свой девятимиллиметровый с помощью карандаша и салфеток. У меня было впечатление, что что-то исчезло. Что-то, что трудно было определить, но отсутствие чего сразу же становилось заметным. Я почувствовал, что совершил ошибку, так разоткровенничавшись с девушкой.

Оказалось, что в «Изумрудных берегах» есть несколько постоянных обитателей. Фургон на спущенных колесах принадлежал семейству из комнаты № 2. Владелец мотоцикла закрывал окна алюминиевой фольгой в комнате № 8. Двум старушкам, которые жили в комнате № 12, принадлежал «Крайслер» одной из последних моделей с раздолбанными амортизаторами, чей капот нависал над дорогой, как у драгстера.

Наутро на другой стороне дороги какой-то мужик жарил на угольном гриле, разбрызгивавшем жир во все стороны, сосиски. Наперченный дым проникал повсюду. Мужик, сидя на складном стуле, приветливо помахал мне. Одет он был в старой гангстерской манере, в бандане, в сандалиях и в майке, рекламирующей «Корону»[42]. Запах готовки вызвал у меня аппетит, и когда я подошел, то увидел у его ног стопку одноразовых тарелок.

– Этот завтрак идет за счет заведения, приятель. А меня зовут Лэнс.

Он взял тарелку и положил на нее две сосиски.

– Трудишься здесь?

– Не совсем. Я был женат на Нэнси. Ну, на той женщине, которая вас селила. Ну, и она разрешила мне остаться. Хотя за это мне приходится готовить для жильцов каждое утро завтрак. У них нет кухни, поэтому готовлю на гриле.

– Понятно. Спасибо.

– Нэнси сказала, что ты приехал с двумя девочками. Они тоже могут позавтракать, если хотят.

Я услышал, как открылась дверь, и на улицу вышли двое детей из комнаты № 2 в сопровождении их отца. Волосы его торчали в разные стороны, физиономия раздулась и побагровела, а глаза были красными и блестящими.

Прежде всего он с головы до ног осмотрел меня, а потом уже дал сыну подзатыльник.

– Не лезь вперед сестры. Пусть она возьмет первая.

Видно было, что солнечный свет сильно ослепил ребят, как будто они только что вылезли из глубокой пещеры. Лэнс улыбнулся им и передал по две сосиски на тарелке сначала девочке, а потом мальчику. Я как раз закончил есть.

– А теперь идите в дом, – сказал мужчина детям.

– Мама просила и на ее долю захватить.

– Сосиски ей не нужны. Скажете, что я так сказал. – Он принял тарелку из рук Лэнса и проследил за тем, как дети вернулись в комнату.

У него было большое лицо, длинное и широкое, крохотный подбородочек и толстая, мягкая шея, которая этот подбородок почти полностью скрывала. Волосы у него были длинные и неухоженные. Одежда состояла из майки-«алкоголички» и грязных вонючих джинсов, натянутых на похожий на ядро выпирающий живот, из-за которого он ходил слегка откинувшись назад.

– Доброе утро, – произнес Лэнс.

– Да, – ответил мужчина, – утречко неплохое.

Он откусил сразу половину сосиски. Сразу показывал, какой крутой. У него были наивные глаза параноика. Он привык к тому, что в своем маленьком мирке всегда был самым главным, но прошло время, и сейчас руки его ослабли и приняли вид старушечьих бедер.

– На Кестреле тоже ничего, только что узнал, – обратился он ко мне. – Опять вытянул пустышку.

– Я не понимаю, о чем речь, – ответил я ему, взглянув на Лэнса.

– Это морская буровая установка. И приехали мы сюда, потому что я специалист по эксплуатации. Но когда я приехал, они сказали, что не нанимали меня. А у меня есть их письмо, а они говорят, что в письме написано неправильно. – Он взглянул на Лэнса в надежде на поддержку. – Вот я и сижу здесь, ожидаючи.

Мужик доел сосиски и поставил одноразовую тарелку на землю.

– Не угостишь? – спросил он, увидев, как я достал сигареты.

Я протянул ему одну.

– А ты откуда? Работаешь на буровой?

– Нет, я в отпуске.

– А откуда ты?

– Из Луизианы.

– Мне тебя жаль, приятель. Приходилось бывать там. Один дождь, католики и ниггеры.

– Да, там бывает небезопасно, – согласился я, – приходится держать ухо востро.

– Я знавал одного парня из Нового Орлеана. Так он прострелил себе бедро. Он был полным идиотом.

– За это, наверное, и поплатился.

Он нахмурил брови, пытаясь понять, что я хотел сказать. Я увидел, что появился еще один парень, мотоциклист из № 8, из того, окна которого были затянуты алюминиевой фольгой. Молодой, щуплый и длинноволосый, он стоял чуть в стороне, наблюдая за нами сквозь большие солнечные очки. Бурильщик все еще сверлил меня глазами, пытаясь понять, что оскорбительного было в моих словах.

– У тебя сколько детишек в номере? – спросил я его с некоторой издевкой.

– Только двое. Ну, и жена. – Он потряс головой. – Толстеет не по дням, а по часам. – В знак примирения мужик заговорил о своей жене. Несколько дней назад он прошелся по поводу ее купальника, и теперь она не выходит из комнаты.

– Хочет показать, как сильно я ее оскорбил, и всякое такое. Сам знаешь, как это бывает.

Я бросил сигарету и вернулся в комнату. Парень из № 8 наклонился к Лэнсу и о чем-то его спрашивал, а этот толстяк просто стоял и оглядывался по сторонам, удивляясь, что никого не интересуют его рассуждения о собственной жене.

Закрывая дверь, я заметил, что мотоциклист наблюдает за мной, и пристально посмотрел на него. Он улыбнулся мне, как будто мы были старыми друзьями, а затем притворился, как будто стреляет в меня из воображаемого пистолета.

Девочки проснулись, поели, оделись, и перед нами встал вопрос, что делать дальше. Я решил, что малышке надо посмотреть пляж. Поэтому я натянул рваные джинсы вместе с яркой рубашкой в гавайском стиле и сандалии, которые купил вчера. Все вместе мы отправились на пляж. Причин идти туда у меня не было никаких, но мне надо было как-то убить время, а потом, мне хотелось посмотреть, как малышка воспримет океан и песок. Просто было интересно.