Когда с основными блюдами было покончено и принесли десерт, Лиз уже полностью взяла себя в руки. Она надеялась, что сейчас на глазах Роберта произойдет метаморфоза: легкомысленная девчонка, пришедшая как будто на первое свидание, превратится в спокойную и собранную профессионалку, готовую работать даже за ланчем.

— Мистер Уотсон, теперь, когда священный для валлийцев ритуал принятия пищи закончен, вы готовы ответить на несколько моих вопросов? — суховато поинтересовалась она.

— Гм… — Роберт задумчиво покачал вино в своем бокале. — Я как раз собирался попросить вас называть меня по имени, но, судя по вашему тону, это было бы преждевременным. Или, напротив, я запоздал с этим предложением? Пожалуй, я все–таки сделал фатальную ошибку, оставив вас наедине с едой, — еще полчаса назад вы были настроены более… приятным образом. Придется делать выводы из своих ошибок.

— Я, к сожалению, не успела полностью подготовиться к нашей встрече, — продолжила Лиз, глубоко вздохнув и не обращая внимания на попытку подшутить над ней, — и просмотреть все предоставленные мне мистером Девероу документы, однако по части из них уже составила мнение и некоторые рекомендации. Как вы понимаете, я не рассчитывала увидеть вас так скоро, иначе успела бы гораздо больше. Вам следовало бы известить меня заранее, что вы планируете увидеться со мной…

— Да, примерно за полгода, — со скорбным вздохом согласился Роберт. — Тогда вы бы внесли мое имя в свой ежедневник, и еще вчера знали бы, что сегодня вам предстоит лицезреть меня. Жизнь без неожиданностей — вот девиз современных бизнес–леди!

— Тем не менее, — опять проигнорировала шутку мисс Смолвуд, — мне понадобятся некоторые подробности для вашей характеристики, к которой впоследствии мог бы прибегнуть мистер Девероу, представляя вас в суде.

— Может быть, не стоит вытаскивать на свет мои самые страшные пороки? — усомнился он. — Например, я курю сигары и иногда играю в баккара — конечно, не проигрываюсь в прах, но порой спускаю пару десятков фунтов. А однажды мой двоюродный дядюшка прискорбнейшим образом застукал меня за совершенно непристойным похищением варенья из буфетной. Помню, я бежал по коридору с этой банкой, размышляя, куда спрятать награбленное, и врезался в дядю Билла — он оказался весь в варенье из разбитой банки, и счастье еще, что не порезался, потому что в противном случае мне бы задали нешуточную трепку. А если поворошить школьные и университетские годы, можно собрать неплохую коллекцию анекдотов обо мне — уверен, часть из них и сегодня популярна в Итоне. В то время я с радостью заключал разнообразные пари, которые почти всегда выигрывал, но на моей репутации это отражалось самым чудовищным образом. Думаю, полицейские, хранящие покой в студенческом городке, до сих пор содрогаются при звуках моей фамилии. Вы думаете, это наилучшим образом меня охарактеризует?

— Прошу вас, не будьте таким легкомысленным! — отчаявшись, взмолилась Элизабет. — Речь идет о вашей судьбе!

Роберт поставил бокал и отложил салфетку.

— Простите, мисс Смолвуд, — посерьезнел он. — Я непозволительно забылся. Меня может извинить только то, что впервые за последние четыре дня я разговариваю с дамой, которая не считает, что недавно я совершил недостойный проступок, точнее — одно из самых чудовищных преступлений. И мне невольно захотелось ненадолго забыть о неприятном поводе нашей встречи.

Лиз ощутила укол совести. Конечно, его можно было понять. Вероятно, все это время Роберт провел в страшном напряжении. Поэтому и слал ей цветы — чтобы она поскорее связалась с ним и внесла в его положение хоть какую–то ясность. И сейчас за его ироническим тоном, должно быть, скрывалась настоящая боль. Неожиданно ей захотелось обнять его и утешить, как маленького ребенка. Интересно, она бы сильно шокировала этим персонал ресторана и самого Роберта Уотсона?

Спрятав невольную улыбку, она достала из сумочки блокнот и ручку. А через секунду убедилась, что все вопросы, которые она собиралась задать Роберту, остались записанными на вырванном из блокнота листочке, забытом на столе в кабинете. Мисс Смолвуд растерянно подняла глаза на застывшего напротив в ожидании Роберта Уотсона. Кошмар! Сама себе она в этот миг казалась просто воплощением непрофессионализма. У нее опять появилось ощущение, что сейчас она производит на Роберта самое наихудшее впечатление.

— Мистер Уотсон, я… Кажется, я… забыла список вопросов в офисе, — с трудом выдавила она. — Если вы подниметесь вместе со мной, то можно…

— Не беспокойтесь, — махнул рукой тут же расслабившийся Роберт. — Вы правы, моя вина в том, что я не договорился о встрече заранее. Считайте сегодняшний ланч просто тренировкой. — Он вдруг подмигнул. — Давайте договоримся о завтрашней встрече.

И Лиз покорно записала под его диктовку — он на этом настоял и, как показалось девушке, внутренне очень веселился, хотя внешне сохранял полное спокойствие и хладнокровие — время, когда Роберт Уотсон должен заехать за ней на следующий день.

Назавтра он опять явился с точностью до минуты — и снова отвез ее в шикарный ресторан. Правда, на этот раз Элизабет была более подготовлена к разговору и старалась учитывать свои вчерашние промахи, но все же были моменты, когда она забывала о цели их встречи, нежась в лучах ярких синих глаз, принимая комплименты и с удовольствием парируя остроумные ответы Роберта.

Лиз удалось выяснить ответы почти на все интересующие ее вопросы. К ее огорчению, у Роберта напрочь отсутствовало алиби: в тот вечер, когда он якобы изнасиловал некую Эвелин Декар, финансист должен был присутствовать на театральной премьере, но по дороге из Бенсингтон–холла у его машины прокололось колесо, и ехать уже не имело смысла. Поэтому он чинно отправился в свою лондонскую квартиру и провел остаток вечера в одиночестве. Подтвердить этого никто не мог, поскольку в его частном доме не было ни охраны, ни консьержки. Правда, в тот вечер ему кто–то позвонил, но, когда Роберт подошел к телефону, разговаривать не стали, а просто повесили трубку. Он предполагал, что кто–то ошибся номером, потому что ему так и не перезвонили.

Уотсон считал это простым совпадением, но Элизабет не нравилось, что мисс Декар выбрала такое «неудобное» для него время, когда он заведомо не имел алиби. Свидетелей присутствия Роберта рядом с изнасилованной девушкой не было, но никто не мог подтвердить и его отсутствия — конечно, присяжным не один раз объяснят презумпцию невиновности, но сама ситуация может показаться им довольно неприятной, как будто кто–то попытался сфальсифицировать обвинение против Уотсона.

Кроме того, в распоряжении мисс Смолвуд имелось еще некоторое количество доказательств против Роберта: медицинское освидетельствование, проведенное жертвой изнасилования на следующий день; якобы использованный им презерватив, экспертизу которого сейчас проводили в прокуратуре. В нескольких своих интервью Эвелин Декар также утверждала, что никто не усомнится в виновности Роберта еще и потому, что она «знает некоторые физические особенности его тела», которые успела заметить в процессе насилия. Вообще, если судить по газетным публикациям, девушка чувствовала себя очень уверенно, и это тоже не нравилось Лиз. Обычно жертвы насилия не разворачивали в прессе кампанию по травле своих обидчиков — им было просто не до этого.