– Идем уже, доведу. Потом, в деревне, перепривяжешься. Летать-то наверняка будешь…

– А из деревни как?

– Ну как… на своих двоих. На лошадь у тебя ни денег, ни умений. Там до Эйгена дорога по нормальным локациям идет. Хотя, конечно, агры… И далеко. А можешь к другому городу пойти, Хицкерн рядом. И Фладридж.

– Так, а квест дедуське сдать?

– Другому такому же сдашь. Он тебя спросит, был ли у другого наставника. Скажешь: «Был». Он спросит: «А что тот поручил?» Расскажешь. Он квест и примет. А умения у всех одинаковые.

После того как я привязался к точке возрождения, Рейнеке убедился, что камешек подтверждающе сверкнул, достал свиток, использовал его, и мы шагнули в открывшийся портал.

Вышли на деревенской площади. Ну то, что это площадь, было понятно по имеющемуся тут колодцу, явно общественному, а также по паре торговых лавок, рядом с которыми стояли неизменные кумушки, обсуждающие все на свете. Ну и по камню возрождения. Сообщения о том, что эта деревня была основана, ну скажем, двумя братьями-охотниками после большого перехода по лесам, горам и долам через буераки, реки и колдобины, не возникло. Стало быть, не все населенные пункты и памятные места заслужили о себе отдельный рассказ. Или разработчикам было тупо лень сочинять.

Деревенька была невелика, домов под сорок, окружена частоколом, а за ним, судя по виднеющимся верхушкам деревьев, начинался лес. Карта, которую я открыл сразу, как вышел из портала, любезно сообщила мне ее название – Токбридж.

– Рейнеке, где там эти два города? – спросил я Лиса, справедливо полагая, что время у него жмет.

– Вон один, вон другой. – Он достал карту местности из сумки и ткнул в искомые точки.

– Ишь ты, у тебя и обычная карта есть. А не только встроенная.

– Есть. На нее квест дается после сорокового уровня. И купить можно, но дорого очень.

– А на ней сразу все показано? Весь континент?

– На той, что по квесту, нет. Открываешь по мере прохождения. Ну и ранее пройденное отражается. А на купленной – да, все. Ну кроме подземелий и секретных зон. Но она, как я уже сказал, очень дорого стоит.

Если уж высокоуровневому игроку сильно дорого, то мне вообще немыслимо. Да и бог с ней, с картой. Мне и встроенной за глаза.

Города, о которых говорил Лис, и впрямь были рядом – до Эйгена своим ходом пилить дней пять, до этих – дня по полтора – два. Один на севере расположен, другой – на востоке.

– Ну все, бывай. Если что, стучись в личку.

Рейнеке пожал мне руку и отправился к выходу из деревеньки. У ворот он обернулся.

– Не забудь квесты собрать!

– Не забуду, – сказал я ему в спину. – Но уже завтра.

Не доверяя своей памяти, сразу привязался к местному надгробию – так я решил отныне называть камни привязки, присел у колодца и нажал «логаут».

Кряхтя, выбрался из капсулы и помассировал поясницу.

– Однако я веду лежачий образ жизни. Это не есть хорошо, надо как-то разминаться, – сказал я сам себе. – А не вызвать ли некую знакомую барышню по имени Эльвира? Или сначала пожрать? Или вообще совместить. Пущай приедет, приготовит, а потом употребить, сначала одно, потом другую.

Размышления о прекрасном прервал телефонный звонок. Я подошел к столу и глянул на экран мобильного. Звонил Мамонт.

– Да, Семен Ильич.

– А-а-а! Никифоров! Соизволил наконец трубку снять! Небось бухаешь без просыпа! – В трубке слышался начальственный рык и рев.

– Да прям. Ваше же задание выполняю, в игре этой днями просиживаю… пролеживаю.

– Да паршиво ты выполняешь! Где материал? Материал где, лишенец?

– Я чего, метеор? – возмутился я вполне искренне. – Я три дня всего там ошиваюсь… или четыре?

– У тебя месяц на цикл статей из девяти частей. Раз в три дня вынь да положь!

– С чего это из девяти? Я понимаю, конечно, что за время пути собачка могла подрасти, но не до размеров же паровоза? Из шести! Мы про шесть очерков говорили.

– Ну хорошо. Из шести. Но чтобы первый был у меня в почте завтра утром. И не волнует!

– Чего не волнует?

– Ничего не волнует. Чтобы было!

– Будет, как не быть, – обреченно сказал я и повесил трубку.

Я посмотрел, кто еще звонил, и выяснил, что это был аж шестой за сегодня звонок от Мамонта.

– Видать, заказчики, прижимают, – рассудил я. – Деньги заплатили, а отдачи нет. Лучше б сразу мне платили, я бы уже все написал, даже в игру не заходя. А так…

Но что меня печалило – подруга отменилась автоматически. Дамы и написание серьезного материала – в большинстве случаев вещи несовместные.

Нажравшись пельменей (как во время оно), я сел за компьютер и уверенно набрал название будущего материала: «Новый мир для миллионов».

Ваял я до двух ночи. Получилось неплохо, по крайней мере, Мамонту должно было понравиться, поскольку «Радеону» рекламу я выкатил по полной. Погладив себя по голове и сказав:

– Молодчинка, молодчинка. Гений! Светило современной словесности! – я с чувством выполненного долга пошел спать. Утром-то в бой… Опять…

В деревне было утро. Пели петухи во дворах, чирикала мелкая птичья сволочь за частоколом, что-то напевали ядреные селянки, идущие к общественному колодцу, и невесть что вещал староста, к которому я заглянул узнать, не надо ли чего помочь. Хотя, может, это была его нормальная, стандартная манера общения.

– Так помощь-то нужна какая? – спросил я уже в третий раз.

– А как же, всенепременно, – закивал головой староста. – Очень надо. Прямо – ух!

Это «ух» мне здорово поднадоело.

– Ух – чего?

– Прямо ух как надо!

– А чего надо? Надо-то чего?

– Та ее и надо!

– Ухи?

– Не-не! Уха не надо, есть у меня ухи-то. И глаза есть! И зубы… парочка тоже есть. Их не надо. Помощь надо!

– Какую именно, юродивый?

– Всенепременную!

– Уфф… А, кстати! Сколько платишь?

– От, деловой разговор! – Лицо у старосты из дебильного моментально стало сосредоточенным, и манера речи изменилась. Похоже, он принял меня то ли за начальство, то ли за проходимца. – Бумажку пишем на триста монет, а на руки тебе (если, к примеру, вернешься с той помощи) – двести тридцать. А?

– Двести семьдесят.

– Двести сорок.

– Двести восемьдесят пять.

– Двести пятьдесят.

– Заметано!

– Чего?

– Договорились, говорю. Чего помочь?

– Страхолюду пришибить!