— Ну тогда ладно, — авторитетно кивнул головой Турецкий. — Тогда я спокоен.

— И это главное, — сказал Арнольд.

И не хотелось Александру Борисовичу вспоминать о профессиях, он не сумел удержаться. Все-таки не каждый день встречаешь старого друга, который работает первым вице-премьером.

— Ну что тебе сказать, — ответил Арнольд. — Свободного времени вообще нет. Дочку в зоопарк сводить некогда.

— Так у тебя есть дочка?

— И дочка и сын: Сын уже скоро в институт поступать будет.

— Уже решил куда?

— В МГИМО. А куда же еще? Философский факультет МГУ в наше время неактуален. Да, впрочем, он никогда не был особо актуален. Хотя ты знаешь, я его специально никуда не толкаю. Пусть сам решает. Пока это мой выбор, но он и не против. Но если решит еще куда, что ж, пусть. В конце концов, это его жизнь.

— А все-таки философский факультет даром не прошел, — резюмировал Александр Борисович. — До сих пор тебя туда тянет.

— Туда не тянет, — ответил Арнольд. — А вот по Крыму я и сейчас бы с тобой прогулялся.

— Пешком и с портвейном? — улыбнулся Турецкий.

— Только так. А в любом другом случае там делать нечего, — хохотнул Арнольд.

— Так, глядишь, еще лет через двадцать и прогуляемся. Как раз обоих на пенсию отправят, и можно будет махнуть.

— А может, и действительно махнем. — Арнольд серьезно посмотрел на Александра Борисовича. — Кто его знает, что через двадцать лет будет.

Арнольд действительно ушел с банкета ровно через полтора часа, предоставив Александру Борисовичу эксклюзивное право распоряжаться его персональным столиком. Они договорились встретиться при первой же возможности. Правда, оба при этом прекрасно понимали, что эта возможность неизвестно когда наступит.

К удивлению Александра Борисовича, после ухода Арнольда банкетный зал сразу изменился. Окружающие люди показались Турецкому какими-то пыльными манекенами, от которых за километр веяло скукой.

Так что, выпив напоследок сто граммов коньяку, Александр Борисович Турецкий тихонько покинул зал пиршества, даже не удосужившись выяснить имя маститого живописца.

Старший оперуполномоченный ГУБЭП Олег Андреев принял Диму в своем кабинете во вторник утром. Невысокий, крепкий, он поднялся из-за стола навстречу Диме и протянул для рукопожатия широкую ладонь.

— Олег, — представился он.

— Дмитрий. Можно Дима.

— Хорошо, Дима, — улыбнулся Андреев, — присаживайся.

Дима сел на предложенный стул и положил перед собой папку с собранными в Интернете материалами.

— Вижу, ты уже навел кое-какие справки. — Андреев посмотрел на папку. — Ну и как тебе сложившаяся картина?

— Честно говоря, я в недоумении, — покачал головой Дима. — Как-то я ничего не понимаю.

— Я тоже ничего не понимаю, — засмеялся Андреев, — в странном государстве мы живем, правда?

— Это уж точно.

— Ладно, давай к делу, — Андреев сразу сделался серьезным, — что у тебя уже есть? И что вызывает вопросы?

Дима достал блокнот и приготовился записывать:

— Ну, во-первых, рейд, который был совершен вами на завод «Арбат». Какие для этого были основания? Ведь Андрейченко является председателем НАЗИА.

Андреев закурил.

— Да, прокатили нас, конечно, тогда здорово. Все газеты трубили о некомпетентности работников ГУБЭП и меня лично. В общем, все это очень странное дело. Началось оно примерно год назад. У нас тогда практически не было крупных раскрытий. Ну тут точку накрыли, там точку накрыли. Так, по мелочи. А по статистике — не той, которая в газетах, а нашей собственной — объемы поставляемой пиратской продукции начали расти как грибы после дождя. Нам стало ясно, что кто-то взялся за дело очень основательно.

Андреев помолчал, глубоко затягиваясь и стряхивая пепел.

— Понимаешь, — продолжил он, — пиратский рынок существовал всегда, и, скорее всего, будет существовать. Не в этом дело. Но, как и любой рынок, он существует по определенным законам, а главный закон рынка — наличие конкуренции. Дима, ты не обращай внимания на лекторский тон, — улыбнулся Андреев. — Но лучше все по порядку.

— Нет-нет, все это мне очень важно, — ответил Дима.

— Ну так вот. В какой-то момент мы почувствовали, что с нашим родным и любимым пиратским рынком начало твориться что-то странное. Знаешь, что такое монополия?

— Знаю, — Дима поднял голову от блокнота, — антимонополистские законы.

— Вот-вот, — продолжил рассказ Андреев, закуривая новую сигарету. — Только антимонополистские законы принимаются для регулирования легального рынка. А когда, как в нашем случае, речь идет о рынке нелегальном, никаких таких законов принято быть не может.

— То есть вы хотите сказать, что кто-то один начал подминать под себя рынок пиратской продукции?

— Именно, — сказал Андреев. — Ты, кстати, чаю хочешь?

— Да выпил бы чашку, — Дима отложил ручку, — только без сахара, пожалуйста.

— Я тоже, как правило, пью без сахара, — улыбнулся Андреев. — Хотя иногда сил нет — сладкого хочется. Кажется, целый торт умял бы. Асъешь полкуска, и больше не лезет.

— Знакомая ситуация, — сказал Дима. — Я в детстве конфеты килограммами ел, а сейчас максимум шоколадку иногда съем.

Андреев отошел к окну и включил чайник. Потом поставил на стол две чашки.

— Ты какой будешь — черный, зеленый?

— Зеленый, — сказал Дима, — полезнее.

— А я лучше черный. Вкуснее как-то, — с улыбкой сказал опер.

Андреев положил в обе чашки по пакетику, дождался, пока закипит вода, и залил кипятком.

— Так о чем мы говорили? — протягивая Корякину чашку, спросил он.

— О монополии.

— Ага, точно. Но на тот момент это были только догадки. Признаки налицо, но никаких доказательств.

— А что это были за признаки, — спросил Дима.

— Во-первых, сокращение каналов поставок. Понимаешь, у каждого производителя пиратской продукции есть свой отработанный канал поставки товара на рынок. В общем, это целая цепочка, и сейчас это не важно. Друг с другом они не связаны. Более того, все они конкурируют между собой и скрывают свои каналы друг от друга еще сильнее, чем от нас. Но мы тут тоже зря не сидим, поэтому многие из них нам известны. И вдруг эти каналы один за другим перестают функционировать.

— Да, но ведь можно предположить, что производители просто нашли новый способ доставки товара на рынок? — Дима поправил очки. — Они же наверняка в курсе того, что данный канал засвечен.

— Ну чтобы все занялись этим одновременно, представить трудно. Но дело даже не в этом, а в том, что и товар на рынок перестал поступать.