В боковых воротах Троицкой церкви, рядом с ракой с мощами Сергия Радонежского есть отверстие. Это след от некогда попавшего в храм ядра. Отверстие специально не стали заделывать, оно напоминает о событиях XVII века, которым на обелиске митрополита Платона отведены восточная и северная грани.

В период Смутного времени монастырю вновь предстояло сыграть важную роль и стать не только центром консолидации русского общества, но и частью военной истории. С октября 1608 по январь 1610 года – целых шестнадцать месяцев – обитель отражала осаду вражеских войск.

В то время в Москве правил государь Василий Иванович Шуйский, которого русская церковь признала и венчала на царство. Троице-Сергиев монастырь оказывал царю поддержку.

На подступах к столице, в Тушине, с довольно большой армией расположился самозванец Лжедмитрий II. В его войско входили поляки, литовцы, русские «воровские» казаки, изменники из числа московских дворян, «перелетевших» в стан авантюриста-самозванца за почестями.

Для Лжедмитрия II захват Троице-Сергиевой обители представлялся одной из важнейших задач, поскольку это позволяло ему окружить столицу с северо-востока, где продолжал обороняться Василий Шуйский. Но еще главнее было идейное значение захвата. Самозванец прекрасно понимал, что за тем, кого поддержат в монастыре, пойдет вся страна. Особенно на фоне гражданской войны и безвластия позиция троицких иноков.

Если Лжедмитрий II строил планы по вступлению на российский престол, то польские паны и казачьи атаманы мечтали разграбить обитель, вынести все сокровища из монастырской ризницы. Они предвкушали сказочное обогащение, и дело оставалось за малым: просто попасть внутрь обители и разорить ее.

Монастырь окружило громадное войско, в которое входили польско-литовские военные под управлением гетмана Яна Сапеги, а также «тушинцы», то есть отечественные сторонники Лжедмитрия, возглавляемые ловким и дерзким командиром, паном Александром Лисовским. Точное число людей, участвовавших в осаде, неизвестно, по подсчетам ученых у самозванца могло быть от десяти до пятнадцати тысяч ратников, то есть на каждого защитника монастыря приходилось по четыре – семь осаждающих.

Число же тех, кто держал оборону обители, было совсем невелико. Тех, кто мог держать оружие, оказалось две-три тысячи человек. Также в монастыре находились стрельцы, опытные военачальники из дворян и крестьяне из окрестных сел. Но в то же время, несмотря на численное превосходство войска самозванца, у лавры была артиллерия, о которой Сапега с Лисовским могли только мечтать.

Главное, на что надеялись осаждающие, – это на то, что никто не будет рисковать жизнью ради непопулярного царя Василия, ибо многие полагали, что он тоже не задержится на престоле надолго. Поэтому союзники самозванца ожидали, что монастырь признает Лжедмитрия законным царем и отдаст свои сокровища. Но братия, стрельцы, дворяне и прочие участники обороны не собирались уступать и стояли насмерть, совершенно не желая покоряться.

Находящиеся в обители видели в своем сопротивлении не только политический, но и христианский смысл. Согласно одному из исторических источников того времени, они молились, проводили службы и ходили за помощью к преподобному Сергию: «Первыми воеводы князь Григорий Борисович Долгорукий и Алексей Голохвастов целовали животворящий крест Господень у раки чудотворца, а затем также и дворяне, и дети боярские, и слуги монастырские, и стрельцы, и все христолюбивое воинство, и все православные христиане. И с той поры было… братолюбие великое, и все с усердием без измены бились с врагами».

К лету 1609 года в обители осталось около двухсот боеспособных ратников и лишь сорок монахов из прежних трехсот. Шедшим на поддержку обители отрядам редко удавалось попасть за ворота, в то время как войско осаждавших периодически получало подкрепление. В монастыре начался мор, голод. Ежедневно умирало до пятнадцати человек, а стены, которые раньше были намного ниже нынешних, не могли служить надежной защитой. Ядро, пробившее ворота Троицкой церкви и оставившее отверстие, сохраненное до наших дней, попало в двери Троицкого храма прямо во время богослужения Но, надо сказать, и сторонники самозванца несли огромные потери. Их выматывали боевые вылазки монастырских стрельцов, несколько неудачных штурмов, а также отменная работа артиллерии и нападения извне. Все попытки осуществить подкоп под стены обители не удавались. Мечты о несметных богатствах монастыря все дальше отодвигались перестрелками, мелкими стычками и большими боями. Вдобавок ко всему русские союзники Лжедмитрия II все больше задумывались о том, что из осады ничего не выходит только потому, что сам Господь против этого, а значит, они совершают тяжкий грех.

Наконец 7 августа 1609 года состоялся большой штурм. Казалось бы, шансов у немногочисленных защитников обители совсем не было, но тут произошло настоящее чудо. Осаждающие запутались в темноте в своей сложной системе сигналов. Иностранные солдаты, услышав русскую речь своих союзников, приняли их за врага и перешли в наступление на свои же войска. В итоге, обреченная на победу армия Лжедмитрия II сама себе нанесла тяжелейшее поражение, а артиллерия защитников обители позднее добила ее.

Тем временем к лавре двигалось огромное войско князя М. В. Скопина-Шуйского, сильнейшего сторонника царя Василия. Оно не сулило ничего хорошего осаждающим отрядам.

И вот 12 января 1610 года «…гетман Сапега и Лисовский со всеми польскими и литовскими людьми и с русскими изменниками побежали к Дмитрову, никем не гонимые, только десницей Божией. В таком ужасе они бежали, что и друг друга не ждали, и запасы свои бросали. И великое богатство многие после них на дорогах находили – не худшие вещи, но и золото, и серебро, и дорогие одежды, и коней».

Сапега довольно бесславно отвел свои войска, понесшие большие потери. Но гораздо сильнее был моральный урон от поражения. Русское общество восприняло случившееся вполне однозначно: пример стойкости лавры изменил отношение к неспокойной ситуации в стране, пробудил у людей силы и желание бороться.

Уже через два года монастырь стал одним из центров консолидации сил, благодаря которым ополчение Минина и Пожарского смогло добраться до Москвы и положить конец Смуте.

В чем же причина провала многомесячной осады? Помимо стойкости, которую продемонстрировали защитников обители, конечно, помогло тем, кто укрывался в лавре и чудо. Участники той обороны и даже некоторые осаждавшие говорили, что видели по ночам на стене самого преподобного Сергия, который с молитвой обходил свою обитель…

Четвертая и последняя сторона обелиска, расположенного на центральной площади лавры, посвящена эпохе Петра Великого, еще одному поворотному моменту в истории. Хотя, стоит только вдуматься, если бы не Троице-Сергиева лавра, то ни петровских реформ, ни Санкт-Петербурга, ни русского флота могло бы не быть. Ведь именно здесь, в обители Сергия Радонежского, будущий царь в юности дважды находил убежище, спасаясь от восставших стрельцов.

Необходимо отметить, что великий реформатор никогда не забывал о том, сколько сделала для него лавра. При Петре в монастыре преподобного Сергия выросло сразу несколько важных строений, определивших нынешний облик обители. Это трапезный храм с расположенной на втором этаже просторной монастырской библиотекой, надвратная церковь и здание царского дворца, где сейчас проводятся занятия Московской духовной академии.