Архитектурный стиль тех лет поистине уникален. Русское или, как его еще называют, нарышкинское барокко – своего рода переходный этап между старой московской Русью и новой мощной империей с ее державным петербургским блеском. Именно барочный стиль эпохи правления Петра I придал обители преподобного Сергия ее запоминающийся внешний облик.

Разумеется, на эпохе митрополита Платона история Троице-Сергиева монастыря не завершилась. И если бы памятный обелиск был установлен не в конце восемнадцатого века, а в нынешнее время, то граней у него было бы значительно больше.

К примеру, еще одна важная страница летописи – это время Октябрьской революции, с которым связана почти детективная судьба мощей преподобного Сергия Радонежского, ведь как раз тогда голова святого была похищена. Правда, как бы странно это ни звучало, лишь из самых наилучших побуждений.

К 1917 году обитель являла собой крупнейший духовный центр государства. Вокруг монастыря вырос большой город, рядом была проложена железная дорога. От прежнего пустынного захолустья и дремучих лесов не осталось и следа. В самой лавре проживало около четырехсот монахов, а также студенты семинарии, паломники и работники-миряне. Все существование появившегося вокруг монастыря Сергиева Посада зависело от обители. Но, к сожалению, страшные перемены были уже не за горами…

В 1918 году обитель превратили в трудовую артель, а в 1919-м и вовсе закрыли. Как раз тогда среди работников созданной при монастыре Комиссии по охране памятников истории и старины созрел заговор. Когда им стало известно, что власти планируют вскрыть раку с мощами преподобного Сергия, с тем чтобы, скорее всего, уничтожить их, работники комиссии набрались смелости и похитили голову святого, чтобы сохранить ее до лучших времен.

Знаменитый ученый и священник Павел Флоренский и член комиссии, известный реставратор Юрий Олсуфьев, притворившись сотрудниками музея, вошли в храм и смогли отделить от тела, а затем и вынести голову преподобного Сергия. После этого в течение многих лет святыня сохранялась заговорщиками, переходя от одного из них к другому. В монастырь она вернулась лишь после войны, когда обитель вновь передали церкви.

В лаврских стенах расположены московские духовные школы – один из крупнейших центров подготовки православного духовенства.

После войны отношения между церковью и советской властью значительным образом изменились. В 1943 году Сталин, стремясь заручиться поддержкой верующих, ослабил некоторые запреты в отношении церкви. В частности, впервые с 1920-х годов было разрешено избрать патриарха, также власти вернули некоторые храмы и даже разрешили выпускать церковное издание – «Журнал Московской патриархии».

И что не менее, а может, и более важно: было позволено возобновление легальной подготовки священников. До этого любое собрание с целью просто изучать Библию признавалось незаконным и каралось по всей строгости тех лет. А теперь церковь наконец обрела возможность подготовить новое поколение священников. После репрессий и многолетнего насаждения ненависти к духовенству она нуждалась в этом как никогда. Уже в 1949 году в Троице-Сергиевом монастыре вновь заработали Московская духовная семинария и академия. Помимо этого, в обители начала возрождаться и монашеская жизнь, и за три года открытия академии в обители состоялась первая за двадцать шесть лет литургия.

Для советской власти Троице-Сергиева лавра стала «образцово-показательным» монастырем. Все иностранные делегации привозили сюда, чтобы продемонстрировать им якобы существующую в Советском Союзе свободу вероисповедания. По этой причине даже в годы особенно жестоких хрущевских гонений на церковь, получивших в церковной среде название «черная оттепель», лавра не была закрыта, что, в свою очередь, помогло сохранить и укрепить в ней монашескую традицию.

В конечном итоге история времен Сергия Радонежского повторилась снова. Когда в конце 1980-х началось возрождение церковной жизни, именно из братии обители преподобного Сергия вышли многие епископы, священники и настоятели новых монастырей. Монастырь снова стал той точкой, из которой пошло духовное возрождение России и церкви.

Сегодня Троице-Сергиеву лавру ежедневно посещают тысячи паломников. Но больше всего приехавших в монастырь людей спешит в Троицкий храм, где хранятся мощи преподобного Сергия Радонежского. Все время, пока храм открыт для посещения, поток людей, идущих в него, не прекращается. Все паломники спешат поклониться мощам основателя обители. И все время, пока тянется эта нескончаемая очередь, монахи, сменяя друг друга, непрерывно читают молитву-акафист основателю обители. Таким образом, в центре главного монастыря России разговор с Богом не прекращается ни на секунду.

По наблюдениям историков, существует определенная закономерность в жизни России рубежа XVI–XVII вв. и начала XX в. Ведь и перед Смутным временем, которое современники назвали «конечным разорением Московского государства», и перед Смутой, во время которой была убита семья последнего русского царя, были умерщвлены дети – наследники престола: сын Бориса Годунова царевич Федор и сын Николая II цесаревич Алексей. При этом если относительно цареубийства начала XX столетия мы все же начинаем добираться до исторической правды, то в отношении событий, происходивших четыре века этого сказать нельзя.

Интересный и абсолютно новый взгляд на судьбу рода Годуновых был представлен современным исследователем, кандидатом исторических наук Максимом Емельяновым-Лукьянчиковым. Нынешние историки полагают, что ему удалось «поднять новые вопросы, остававшиеся неразработанными у „четырех классиков“, и предложить на них продуманные ответы», «соблюсти баланс между теоретическим осмыслением» и яркими примерами. Проследим же некоторые из его рассуждений относительно мифов о династии Годуновых.

Перед вами два небольших отрывка из двух литературных произведений. В первом из них действие происходит в начале XIV века в Костроме: «Коням дали овес, ратные, теснясь к котлам с горячими щами, жрали, сопя и толкаясь ложками. … [Бориса] ввели в высокий терем, где представили четырем незнакомым боярам, [и он] тоже наконец оказался за обеденным столом и сейчас уписывал за обе щеки мясные пироги и кашу, давясь, краснея, что не может оторваться от еды, и виновато взглядывая на старого боярина Захарию, что молча, без улыбки, ждал… (В недавней замятне у Захарии убили взрослого сына, Александра…)».

Место действия во втором отрывке – Москва начала XVII века:

Воротынский Ужасное злодейство! Слушай, верно Губителя раскаянье тревожит: Конечно, кровь невинного младенца Ему ступить мешает на престол.

Шуйский Перешагнет; Борис не так-то робок! Какая честь для нас, для всей Руси! Вчерашний раб, татарин, зять Малюты, Зять палача и сам в душе палач, Возьмет венец и бармы Мономаха…