Он осторожно крался, приближался к стонущему и, еще не видя его, чувствовал, что тот уже совсем близко. Поднял лук, натянул тетиву. И тут увидел. Заслоненный стволами деревьев человеческий силуэт. Мечущееся, разрывающее руками землю тело.

Дорон сделал несколько шагов, опустил лук.

То, что лежало перед ним, когда-то было человеком. Лохмотья прикрывали разбухшее тело. Только лицо оставалось нормальным. Бледное, измученное, грязное, но несомненно человеческое лицо молодого парня. Глаза, карие и большие, теперь — налитые кровью, слезящиеся. Искусанные до крови губы. Густые светлые волосы. И едва пробивающиеся еще юношеские усы. Сейчас белые как снег. Парень кричал.

Его плечи, грудь и ноги покрывала синевато-зеленая пленка — тонкая пленка, облегающая тело словно вторая кожа. Под ней виднелись спазматически напрягающиеся мускулы и темные набухшие жилы, бегущие вдоль туловища и ног. Юношу сотрясала дрожь. Он пробовал защищаться, хватал руками траву, припадал к земле, надеясь в ней найти помощь и спасение. Тщетно.

Он не обращал внимания на Дорона, впрочем, он, пожалуй, ничего не видел и не слышал. Синие жилы под кожей медленно пульсировали, перемещаясь все выше, к шее и лицу.

Дорон знал это лицо.

* * *

Дорон стоял на коленях над успокоившимся и неподвижным телом. Пальцы левой руки сжимали голову юноши, правая касалась коры молодого дубка. Зубы сжимали деревянный амулет.

Ему удалось остановить болезнь, он успокоил ее властью своей мощи, усмирил, но чувствовал, как ядовитые духи напирают, рвут и раздирают поставленные заслоны. Чтобы вылечить юношу окончательно, надо было идти на болота.

Дорон вспомнил, откуда знает паренька. Это он на площади Каштанов бросал беличьи хвосты. Значит, он — враг бана и Гвардии, преследуемый, вероятно, сыщиками из Горчема. Но на груди парня был вырезанный ножом знак — птица Ко-Анагель, знак клятвопреступника. Неужели ж он предал друзей, перекинулся на услужение к бану и наказан за это?

Но, глядя в измученное лицо Магвера, Дорон не обнаружил в нем фальши, это не было лицо отступника. Дорон доверял своим чувствам, знал, что может на них положиться. Конечно, этого еще недостаточно, чтобы отправляться на болота в рискованный и опасный путь. Однако Дорону нужен был помощник. Такой, которому нечего было бы терять.

* * *

Черные Болота раскинулись к востоку от Пассенских Гор.

Северные края.

Говорили, что теми землями управляет другая магия, законы, чуждые власти Круга. В древние времена сила Круга загнала их в мрачные закутки, такие, как этот. И они держались, уснувшие, скованные, никогда не выходящие наружу, но здесь, у себя, страшные и загадочные. Никто никогда не заходил в сердце болот, только травники, ворожеи и бродяги порой появлялись в их пределах.

Здесь можно было встретить ящеров величиной с собак, бескрылых птиц с клювами-тверже камня, змей длиной по сто стоп и толщиной в человека. Но это еще можно было понять — ведь в дальних краях тоже вроде бы жили существа, отличающиеся от тех, что заселяют Лесистые Горы. Хороший охотник там любого, даже самого удивительного зверя может победить или хотя бы сразиться с ним.

Но здесь запросто можно встретить существ в сотни раз более страшных: пальчников, овладевающих человеческими руками, зимниц, которые кормятся человеческим теплом, выжигающих глаза гластников, миражерий, принимающих самые удивительные формы. И других, совсем не известных, таких, которых ни один человек не видел, а уж если увидел, то не возвращался живым, чтобы рассказать о встреченном.

На трясины иногда забирались некоторые ворожеи и знахари. Побывал здесь и бан сразу после того, как взял власть в свои руки. Бросил в болото три кремневых топора, показав всем, что принимает их во владение вместе со всеми Лесистыми Горами, а потом быстро вернулся в Горчем.

Дорон никогда не приближался к трясинам. Это было опасно, а он обещал избегать опасных мест. Однако сейчас он отказался от тех клятв. Он чувствовал мощь, нагнетаемую в его тело деревьями, знал, что у него хватит сил, и, опасаясь болот, в то же время понимал, что может пойти против них.

Тем более что ему действительно необходим был помощник. Он придумал, как убить бана собственными руками, не нарушая предсказания Деревьев. Однако все может сложиться так, что этот элементарно простой план «не пойдет». Тогда надо будет воспользоваться другим способом, но для этого необходим помощник. Какой-то внутренний голос нашептывал ему, что лучше всего подойдет этот паренек. Дорон оставил его лежать без сознания в своем укрытии и уже второй день шел к болотам.

* * *

Стучат, стучат колотушки, перестукиваются тонкие досочки, верещат вращающиеся мельнички, гудят глиняные барабаны. Краски пляшут в их ритме и вне его, окружают со всех сторон, подгоняют. Из путаницы расцветок возникает изображение.

Три серых менгира, гранитные блоки, вонзившиеся в землю, рядом — камни поменьше, окружающие Круг Лесистых Гор — Круг Мха. Вокруг лес. В центре круга женщина. Высокая, смуглокожая, с узкими блестящими глазами, черными волосами, ниспадающими на плечи. На лбу татуировка, знак Небесных Уст, на щеках черные знаки власти. Свободное платье покрывает ее тело, с шеи на грудь свисает ожерелье. Каждый камушек из других Кругов. Женщина опускается на колени, целует Землю Родительницу.

Магвер видит все четко и, хоть не может знать имени женщины, знает, кто она такая. Когда возникла картинка, исчезла боль и Магвер забыл, кто он и что с ним происходит, забыл обо всем. Изображение заполнило его зрение, слух, обоняние, всю голову, все тело. Женщина снова поднялась, раскинула руки, тень упала на мох и связала воедино ее тело, землю и менгиры. Она замерла и стояла, подобная камням, земля под ее ногами задрожала. В этот момент она впитала в себя все — землю и деревья, людей и животных, и даже воду, все Лесистые Горы были ею и в ней. Магвер видел Матерь Лесистых Гор.

Возбужденный магией оборотника разум проникал сквозь столетия, в глубь времен, от которых осталась только песнь, обратившаяся в сказку. Картины перемешивались, накладывались одна на другую, исчезали, в голове, не переставая, гудел сумасшедший ритм, задаваемый сотнями невидимых инструментов. Вот город с птичьего полета — ровные ряды улиц, гудение человеческого муравейника, запах дыма. Но это не Дабора. В склоне скалы зияют черные отверстия, охраняемые воинами. Мало кто может войти в пещеры, большинство углубившихся в провалы Стеклянной Горы никогда больше не увидят дневного света. Магвер догадывается — это Увегна и подземелья, в которых живут Мастера Стекла. Там создаются все те чудеса, которые можно увидеть на рынках Даборы.

Он словно бы вполз внутрь. Дневной свет погас за первым же поворотом, остался только зыбкий отблеск факелов. Но тут же другое пламя начинает рассеивать тьму. Горячая ярь Горы дает людям свой свет. Каменные чаны, заполненные жидким стеклом. Полуобнаженные потные мужчины с задубевшей от жара кожей дуют в деревянные трубы, формуя сосуды и украшения. Магвер склоняется над раскаленной каменной чашей, из которой вытекает сияющее тысячами отблесков стекло. Жара. И тьма.