Получив объяснение, девушки успокоились. Пройдя сотню метров по аллее, вся компания оккупировала свободную скамейку. Андрей начал рассказывать про "жизнь летчиков". Для пущего эффекта он намекнул, что участвовал в прошлогодних событиях на Халхин-Голе. Свои "воспоминания" он базировал на мемуарах участников событий, в основном Ворожейкина. Девушки слушали, раскрыв рты. Что самое странное, Женя с Игорем слушали не с меньшим интересом. Чувствовалось, что подробности об этом событии были пока малодоступны для советских граждан, как простых, так и более "допущенных".

В общем, вечер можно было считать успешным. Провожая девушек в их общежитие, Андрей с Аней слегка отстали от остальных и немного поговорили наедине. Договорившись встретиться на следующие выходные, они распрощались.

В кабинете Сталина, к удивлению Андрея, присутствовали Берия и Молотов. "Странно, я думал, что Хозяин вызвал меня заранее для согласования позиций перед встречей с руководством Наркомата авиапромышленности." Действительно, Сталин должен был одобрить план, который Воронов составил за выходные.

— Присаживайтесь, товарищ Воронов. Вот тут товарищи интересуются – откуда такой молодой человек может столько знать? — ошарашил Андрея Вождь с самого начала.

— И, я думаю, надо удовлетворить их любопытство, — продолжил тот.

"Не может быть! Неужели он решился поделиться Самой Страшной Тайной?" — ошеломленно подумал Воронов.

— Поэтому я рассказал товарищам о ваших необычных способностях к анализу больших объемов материала и верному прогнозу развития событий. Так что теперь они будут с пониманием относиться к вашим словам. Тем более, что вам с ними придется плотно работать по организации и контролю важнейших проектов, — закончил Сталин, в упор глядя на Андрея.

"А-а-а, а я-то уже испугался! Хитро придумал, ничего не скажешь! А я должен, значит, теперь поддерживать эту легенду? Что-то он часто стал меня ставить в неудобные позы. Как бы это не вошло у него в привычку!"

Воронов протянул Сталину тезисы по ситуации в авиастроении, которые должен был озвучить на предстоящем заседании и, пока тот их изучал, стал отвечать на вопросы заинтригованных товарищей. Впрочем, вопросы задавал, в основном, Берия. Молотов только скептически улыбался, показывая всем своим видом, что он твердый материалист и ни в какие сверхспособности не верит. Что Андрея очень даже устраивало, ему более чем хватало внимания Лаврентия Павловича.

— Товарищ Берия, можно вас попросить о небольшой услуге? — попытался он прервать поток неудобных вопросов, переведя разговор на другую тему. — Я не знаю в лицо большую часть руководителей и конструкторов, которые будут присутствовать на этом совещании. Не могли бы вы подсказать мне их фамилии и должности, когда они будут входить?

— С удовольствием. А с чего вы взяли, что я их всех знаю?

— Ну, иначе товарищ Сталин э… уволил бы вас за служебное несоответствие, — решил отшутиться Андрей.

— Верно! — рассмеялся Берия. — Должен же я знать в лицо своих потенциальных клиентов!

— У вас их и так сейчас многовато, — рискнул поддержать опасную тему Воронов. — Боюсь, что кое-кого из ваших спецНИИ нам придется вскоре изъять.

— Если так будет лучше для дела, то хоть всех, — неожиданно легко согласился Лаврентий Павлович, не показав удивления от знания его собеседника о существовании "шарашек". — Хотя они и у меня прекрасно работают. Условия чуть ли не лучше, чем на свободе.

Сталин закончил чтение и, сделав в бумаге несколько пометок, вернул ее Андрею со словами: "В целом согласен. Просмотрите мои замечания." После чего поднял трубку:

— Все собрались? Приглашайте!

В кабинет начали заходить участники совещания. Сидевший рядом с Вороновым Берия, выполняя обещание, шепотом представлял Андрею входящих:

— Нарком авиапромышленности Шахурин, его заместитель и по совместительству авиаконструктор Яковлев, еще два его заместителя Хруничев и Воронин, конструкторы Ильюшин, Поликарпов, Микоян, Лавочкин, Гудков, Сухой, Петляков, Ермолаев. Двигателисты Швецов, Климов, Микулин, начальник ЦАГИ Петров. Конструкторы Туполев и Архангельский не смогли прибыть по уважительной причине, — усмехнулся в конце Лаврентий Павлович.

"Да уж, знаем мы эту причину", — думал Андрей, просматривая заметки Сталина на своем плане. Одна из них как раз касалась этого вопроса – Вождь считал освобождение Туполева из "шарашки" преждевременным. "Ну нет, так нет. На самом деле и там условия для работы достаточно неплохие."

После того, как последним вошел Рычагов, Сталин открыл совещание. В коротком вступительном слове он в очередной раз постращал присутствующих темпами производства в 70–80 самолетов в день в Германии (хотя уже знал от Андрея, что эта цифра, выведенная из оценок побывавших там специалистов, завышена раза в три, но, видимо, не собирался пока никому об этом сообщать, чтобы не расслаблялись) и о нашем общем отставании в этой области. Пока Вождь "разогревал" публику, Воронов пытался сосредоточиться на своей предстоящей речи, машинально поглаживая пальцами шикарную кожаную обложку своей папки. Все вокруг только натуральная кожа и дерево. Никакого тебе пластика и прочей гадости. И мебель красивая и добротная. И это еще кабинет скромного по своим запросам Сталина. Андрей уже видал тут кабинеты и побогаче. "Нет, когда я заработаю себе отдельный кабинет, то скромничать не буду. Я не Сталин, мне можно. Обставлю антикварной мебелью, благо ее здесь достать не проблема", — размечтался было Андрей, но был грубо спущен с небес жестокой действительностью в лице Вождя:

— А сейчас товарищ Воронов даст развернутый анализ положения.

— Добрый день, товарищи, — начал Андрей, поднимаясь. — Сложившаяся в нашем авиастроении ситуация является на данный момент абсолютно неудовлетворительной. Мы запоздали с разработкой нового поколения боевых самолетов, отстав в этом от потенциального противника, которым, что, как я думаю, никого не удивит, является фашистская Германия. Есть основания предполагать, что военное столкновение с ней может случиться уже летом следующего года. Причин нашего отставания много: это и общий технический уровень нашей промышленности и неспособность бывшего руководства ВВС выдать четкие требования на следующее поколение машин и отсутствие концентрации конструкторских ресурсов на ограниченном количестве наиболее перспективных проектов. СССР не настолько богат на инженерные кадры чтобы позволить себе разбрасывать их на тридцать с лишним авиаконструкторских бюро! Поэтому, первоочередная задача – выделение нескольких основных тем и объединение всех сил в разрабатывающие эти темы КБ, за счет роспуска остальных, разумеется.

Последние слова вызвали некоторое волнение в зале, особенно среди молодых конструкторов. Никому не хотелось терять с таким трудом завоеванную независимость. Яковлев, заместитель наркома по опытному самолетостроению и тоже молодой руководитель КБ осторожно спросил:

— И какие же машины, по вашему мнению, должны стать основными?