– Ты считаешь, что это так просто?

– Глаша, ты можешь просто уехать, если тебе так невыносимо находиться рядом с моей женой. Вряд ли в выходные вы с Инессой будете работать над книгой. Скажи, что у тебя появились срочные дела в городе, в понедельник вернешься.

– Почему я должна убегать? – резко спросила Глафира. – И как я, по-твоему, буду выглядеть в глазах хозяйки?

– Не хочешь – не убегай. Только не ной, ради бога. Подумаешь, небо упало на землю. Ты увидела мою Наташку живьем. И что? Она на четырнадцать лет старше тебя, так что переживать нужно ей, а не тебе.

Почему-то никогда раньше Глафире не приходило в голову, что ее возлюбленный может быть жестоким. И Наталью ей внезапно стало жаль, пожалуй, впервые в жизни.

– Твоя жена прекрасно выглядит, – сообщила она язвительно. – Гораздо моложе своих лет. И вообще, она у тебя красивая.

– Ну, не считала же ты, что я на уродке женился, – коротко хохотнул Валера. – Глаша, прекрати рефлексировать. Я понимаю, что тебе неприятно, но это не катастрофа. В конце концов, вы живете в одном городе, надо признать, крайне небольшом. Рано или поздно это все равно должно было случиться. Но ты у меня девочка вменяемая и разумная, глупостей не наделаешь, а это единственное, что от тебя требуется. Ну, успокойся, маленькая моя. Я тебя целую. Не скучай без меня.

О том, что она почему-то совсем не скучает, Глафира предпочла умолчать. После разговора возвращаться в дом не хотелось. Она даже не знала, закончился уже ужин или еще нет, от мысли, что она снова окажется в одной комнате с Натальей, ее пробирала дрожь. Как ни крути, но перед этой женщиной она была виновата. Как уличная воровка, вытащившая у зазевавшейся хозяйки торчащий из сумочки кошелек.

Гулять по территории она тоже не стала, дошла до дома, нырнула в холл, шмыгнула на лестницу и быстро пробралась в свою комнату, вновь порадовавшись тому обстоятельству, что, кроме нее, в восточном крыле никто не живет. Это означало, что никого она тут не встретит, в том числе и Наталью.

Вычурные часы на столе показывали половину девятого. И что делать? Не ложиться же спать в такую рань. Еще немного поработать над биографией олигарха, чтобы потом было больше времени на книгу про Инессу Леонардовну, или на сегодня хватит и можно посмотреть на ноутбуке какое-нибудь кино? На душе скребли кошки, а хороший фильм всегда был для Глафиры Северцевой лучшим способом утешения.

Решив, что отдых и бальзам для души она сегодня точно заслужила, Глафира быстро переоделась в спортивный костюм, удобно расположилась на кровати, разместила свой ноут на коленях и защелкала мышкой, входя в любимый стриминговый сервис. Из открытого окна струился чудный летний воздух, наполненный ароматом леса, озерной воды, мха, недавно скошенной, еще влажной травы, немного грибами, кувшинками, а еще полынной горечью, яблоками и медом. Глафира вдыхала его с удовольствием.

– Мурзик, привет. Ты почему сегодня ведешь себя так, словно меня не знаешь? – послышался с улицы веселый голос, по которому Глафира узнала астролога Светлану.

В ответ послышалось какое-то бормотание, словно собеседник Светланы понизил голос. Или собеседница.

– Мурзик, ну брось. В конце концов, уже столько времени прошло.

Снова неразборчивое бормотание.

– Инесса, конечно, может быть суровой, это всем известно. Но, по сути, у нее доброе сердце. И именно этим лично я и собираюсь воспользоваться. Ты не знаешь, она сейчас в настроении или лучше даже не начинать? Ладно, не хочешь – не говори, да и откуда тебе знать. Ты Машке позвони. Она за тебя переживает, хотя, если честно, с моей точки зрения, ты этого совсем не заслуживаешь. Ладно, не сверкай глазами, в этой истории вы оба были хороши.

Подслушивать было неудобно, хотя ответов второго человека Глафира так и не слышала. В отличие от звонкой Светланы, ее собеседник говорил тихо. С некоторым сожалением Глафира встала и захлопнула окно. Чужие тайны ее не касались, хотя надо признать, что в семье Резановых их немало. Впрочем, так, наверное, можно сказать про любую семью.

Сериал, который она начала смотреть, неожиданно увлек Глафиру, так что она даже и не заметила, как прошли три с половиной часа. Батюшки, да уже полночь. Убрав ноутбук на стол и поставив его заряжаться, чтобы утром не быть застигнутой врасплох перед самым началом работы, она снова распахнула окно, впустив в комнату прохладный ночной воздух, прислушалась, чтобы убедиться, что поместье погрузилось в ночную тишину, выглянула наружу, неизвестно зачем. Лужайка перед домом была совершенно пустынна, так же как и дорожки, ведущие к парковке, хозяйскому флигелю и озеру. Похоже, все уже спали.

Ей показалось или она действительно слышала звуки скрипки? Смутно знакомая, очень красивая мелодия раздавалась со стороны озера. Сон, который Глафира только что сладостно предвкушала, как рукой сняло. Сунув ноги в мягкие кожаные балетки, она вышла в коридор, спустилась по лестнице и очутилась на улице, не очень понимая, зачем это делает.

Во время ужина кто-то заиграл на скрипке, перепугав Инессу Леонардовну. И сейчас тоже кто-то играл, возможно, пугая хозяйку едва слышной мелодией. Если это и была шутка, то весьма дурная. Резанова, с которой она была едва знакома, успела понравиться Глафире, и сейчас ей хотелось защитить пожилую женщину от какого-то неведомого зла, которое, казалось, было разлито в ночном воздухе. Или ей это только казалось благодаря богатой писательской фантазии?

Несмотря на необычное для августа тепло днем, ночи стояли уже прохладные, вполне себе августовские. Глафира поежилась, потому что сразу продрогла в легком трикотаже спортивного костюма. Чем ближе она подходила к озеру, тем громче была слышна музыка, хотя неведомый музыкант и играл явно вполсилы.

На причале, освещаемом одиноким фонарем, впрочем, никого не было. Глафира пошла дальше, к стоящей чуть в стороне, но тоже над озером бане, построенной так, чтобы можно было из парилки быстро нырнуть в прохладную воду. Она поежилась, потому что сама баню не любила. С ее низким давлением в бане ей быстро становилось плохо, а уж о том, чтобы распаренной сигануть в холодное озеро, и речи быть не могло. Сегодня баню точно топили, потому что Глафира еще перед ужином видела поднимающийся из печной трубы дым, но кто именно туда ходил, ей было неведомо.

Странно, но окна на первом этаже двухэтажного строения, сделанного, как и все в усадьбе, на совесть, светились, словно, несмотря на поздний час, кто-то продолжал «водные процедуры». Заходить внутрь Глафира не собиралась, еще не хватало смущать людей. Они обычно в бане голые. Вот только звук скрипки слышался оттуда, из бани, и закрытая дверь делала его еле слышным, не давая разноситься в ночном воздухе и стелиться над застывшим озером. Не может же голый человек играть на скрипке! Так подумала Глафира и рванула дверь.

Перешагнув порог, она оказалась в маленькой прихожей, в которой висела вешалка для одежды и стояла полка для обуви. Слева находился туалет и вход в собственно баню. Справа – большая комната с длинным столом, лестница из которой вела на второй этаж. Посредине этой комнаты стояла Таисия Ермолаева и, прикрыв глаза, самозабвенно играла на скрипке.

– Это ты, – сказала Глафира, – прости, если отвлекла.

Таисия распахнула глаза, опустила руку со смычком, музыка стихла.

– О, Глафира, проходи. Я и не слышала, как ты зашла. Была уверена, что все уже спят.

– Я собиралась спать, но услышала музыку. Не думала, что увижу здесь тебя, если честно.

– Ты хотела поймать неведомого злоумышленника, который разыграл нас за ужином, – Таисия засмеялась. – Это была не я. Я же напротив тебя сидела. Но если хочешь знать, то я почти убеждена, что автором розыгрыша была сама хозяйка дома.

– Инесса Леонардовна? Но почему?

– Просто исходя из логики. Сначала она узнала, что я играю на скрипке, и предложила устроить домашнюю вечеринку. Затем пообещала дать мне имеющийся у нее в доме инструмент. Потом случился этот инцидент, когда кто-то