А потом кое-кто из этих йогов продемонстрировал детям возможности своего тела, исполнив несколько асан и погружение в медитацию, во время которой они останавливали биение сердца и дыхание.

Все ребята, да и взрослые очень впечатлились и еще несколько дней обсуждали только этих загадочных йогов… все, кроме Вити Шумского.

Он ничего не обсуждал, погрузившись в какие-то свои сложные размышления. Мальчик не просто впечатлился – он был настолько поражен и обескуражен тем, что увидел, настолько сильно эмоционально потрясен возможностями человеческого тела, что перед его мысленным взором все стояли эти таинственные и необыкновенные люди – йоги.

Проведя в этом задумчивом потрясенном состоянии несколько дней, он обратился к отцу с вопросом: где и как можно познакомиться и пообщаться подольше с йогами и научиться этой самой загадочной йоге?

Марк Александрович никогда не был идейным утопистом и карьеристом до жути, боявшимся нарушить какие-нибудь правила и лишиться своего кресла, все в балансе – и политику понимал верно, и неписаные законы-интриги посольской жизни знал досконально, но при этом не лишился трезвой разумности и рассудительности. Да к тому же и отцом был хорошим и внимательным. Поэтому он объяснил двенадцатилетнему сыну, что йога в нашей стране запрещена как одно из религиозно-культовых занятий, и мальчик должен это четко понимать и отдавать себе отчет, какие возможны последствия такого увлечения, но если сыну так сильно хочется, то можно что-то придумать.

Сыну не просто очень хотелось, он не мог думать ни о чем другом, ему каждую ночь снились таинственные йоги.

Марк Александрович поговорил с послом один на один в специальной комнате без прослушки и поведал о таком сильном увлечении Вити. А тот послушал, задумался, да и скажи:

– Ладно, под мою ответственность разрешу в виде исключения, – и поделился политической интригой: – Есть неофициальная установка познавать страну и ее устои глубже. Сам понимаешь, что это значит. Пойдет увлечение твоего сына под эту статью, если так уж сильно увлекся. Постараюсь у индийских товарищей найти для него самого лучшего мастера. Попробуем, посмотрим, что получится.

Как ни странно, и спецслужбы дали добро, и Центр не запретил, повезло, одним словом, Вите. Но это было не самое большое его везение в жизни, а, скажем так, сопутствующее. Самое главное везение Виктора Шумского, определившее всю его дальнейшую жизнь, состояло в том, что сам министр культуры Индии по дружеской просьбе советского посла во время какого-то приема сам лично поговорил с одним из великих мастеров йоги, и тот согласился принять и посмотреть русского мальчика.

Когда Вите сказали, что завтра его отвезут к мастеру йоги, мальчик не смог спать всю ночь, впадая в некое кратковременное забытье, в котором парили над землей в позе лотоса молчаливые и суровые йоги. Наутро в сопровождении двух переводчиков и охраны на большой посольской машине его отвезли в назначенное место, где их ждал проводник, который и привел к мастеру.

Сухой, аскетичный человек, с глазами мудреца, повидавшего все на свете, сидел на тростниковом коврике и жестом велел Вите сесть рядом с ним. А когда мальчик устроился рядом, скрестив ноги, тот долго молча всматривался в его лицо и глаза, а потом неожиданно улыбнулся и сказал что-то на непонятном языке. И индус-переводчик перевел:

– Мастер покажет тебе направление, в котором следует двигаться, и расскажет, что необходимо тебе, и покажет асаны. Только ты должен учить хинди и желательно санскрит.

– Я выучу! – зачарованно глядя на мастера, твердо пообещал Виктор.

Обещание свое полностью он выполнил гораздо позже. А тогда стал изучать язык хинди, на котором говорит большая часть индусов, на дополнительных добровольных уроках в школе, отдельно с преподавателем, ну и самостоятельно.

Тогда же ему и объяснил учитель-индус, что санскрит – это древнейший язык, считающийся сейчас мертвым, на основании которого возникли многие языки Индии, и не только. Это сложный язык с непростой грамматикой, как бы собранной из древнейших языков, само слово «санскрит» обозначает «обработанный, совершенный». На санскрите запечатлевались древнейшие памятники, возраст которых достигает четырех тысяч лет. На нем с помощью Девангари, собственно, письменности санскрита, записаны многие памятники культуры. Например, все мантры, то есть молитвы, обращения к богу…

Учитель еще много чего объяснял, а мастер сказал Виктору, что ему необходимо прочесть и познать «Йога-сутру» Патанджали, а потом ознакомиться и с другими писаниями индуизма, чтобы понять и осмыслить йогу. А этих писаний, между нами, горы. И все далеко не просты в изучении – каждый определенная философия и знания, порой такие, что голову сломаешь.

И вот с этого момента началось глубокое погружение Вити в иную жизнь. Совсем иную. Йогой он занимался каждый день, уточним: ее составной частью, физической – выполнял определенные позы-упражнения, в йоге называющиеся асаны. Но и медитировать пробовал, как мастер наставлял. Хотя наставлял – не совсем точное определение того, как проходили их встречи и занятия, это нечто иное, более глубокое.

Вскоре в посольстве все привыкли к занятиям мальчика и тому, что он постоянно учится и расспрашивает индусов, работающих в посольстве, про их быт, жизнь, нравы и устои.

Пять лет Виктор прожил с мамой и отцом в Индии, занимаясь с невероятным упорством и настойчивостью как общеобразовательными науками, так йогой и штудированием старинных писаний индийского эпоса.

Так и окончил школу при посольстве. Медаль золотую не получил, но пятибалльный аттестат, всего с двумя четверками, заработал.

Витя с мамой вернулся в Союз, поскольку ему надо было поступать в институт, а Марк Александрович получил новое назначение.

Институт Виктор не выбирал, давно и четко зная, что поступать будет только в МГУ в ИСАА – Институт стран Азии и Африки на факультет индийской филологии, куда и был зачислен без каких-либо препонов и трудностей.

Учеба давалась ему не то что легко, а как естественное радостное дыхание жизни. Парень усиленно занимался йогой, штудировал и изучал первоисточники индийской культуры и эпоса, языки, взяв еще и факультативное изучение маратхи, кашмирского, пенджати, непальского.

Он весь погрузился в индийскую культуру, жизнь, философию и по окончании института поступил, а скорее просто перешел в аспирантуру, где продолжил изучение и уже научную деятельность.

Его занятия йогой становились все серьезней и глубже, и Виктор постарался узнать все, что имелось в нашей стране по этому вопросу.

А имелось мало. Совсем.

В те годы никто запрет на йогу как культовое занятие еще не отменял. В семидесятом году вышел фильм «Индийские йоги – кто они?», который консультировал Бродов Василий Васильевич, один из пропагандистов и последователей йоги, который за эти практики еще в шестидесятых был сослан в Йошкар-Олу. Нашлось несколько статей в научно-популярных журналах, немного людей в стране, увлекающихся йогой. Да и все, пожалуй.