Он ощутил под своим пальцем ее теплый нежный рот и вдруг почувствовал, что не был бы против, если бы этот рот прижался к любой другой части его тела. Эта мысль взволновала его.

— Доктор Стэнтон, — сказала она.

— Довольно, — возразил он и сильнее надавил пальцем на ее губы, — я сказал вам, что совершенно…

Она потянулась и резким движением рванула его палец к себе. Секундой позже, когда она вывернула его запястье каким-то особым движением, острая боль пронзила всю его руку от кончиков пальцев и до плеча. От неожиданности он выпустил ее руку.

— Мисс Доннегал! — закричал он.

Она приблизила свой теплый и нежный рот почти к самому его уху и прошептала:

— Никогда больше не делайте этого! — И только после этого отпустила его запястье.

Он выпрямился и потер то место, где боль была сильнее всего.

О Господи! А ведь Гленденинг-то оказался прав. Она и в самом деле была безумна!

Но тут отворилась дверь, и на башне появился лорд Гленденинг. Увидев их, он просиял.

— О, — сказал граф, — вот вы где. А я недоумевал, куда вы скрылись. Но мне следовало догадаться. Каждый раз, когда Бренне выпадает случай, она поднимается сюда.

Эти слова были произнесены голосом, исполненным глубокого чувства, и его взгляд, обращенный на Бренну Доннегал, был столь пламенным, что такого Рейли не доводилось видеть. Рейли подумал, случалось ли Йену Маклауду испытать то же, что только что испытал он сам, и нанесла ли Бренна такой же урон его запястью, а если это было так, то почему он продолжал смотреть на нее с обожанием.

— Если, по-вашему, с Флорой все в порядке, милорд, — отрывисто сказала мисс Доннегал, — я, пожалуй, вернусь домой.

Лорда Гленденинга эти слова, похоже, застали врасплох.

— Я думаю, — сказал он, — что с ней все в порядке, но не стоит уходить, Бренна. Кухарка готовит ленч — холодное мясо и еще кое-что. Я подумал, что вы с доктором…

— Нет, — возразила Бренна, — боюсь, что не выйдет. Но я уверена, что доктор Стэнтон будет рад остаться.

Рейли, запинаясь, начал было отказываться. Потом вдруг понял, что у него нет основания для отказа, потому что другого ленча не предвиделось, как и не было места для ночлега и пациентов, если не считать парочку слуг в недрах замка.

— Отлично! — воскликнул лорд Гленденинг, хлопнув его по спине. — А после ленча мы пройдемся до деревни, и вы посмотрите свою амбулаторию.

Рейли бросил на Бренну сердитый взгляд, но она повернулась к нему спиной, проговорив на прощание:

— Я только еще раз взгляну на Флору.

И секундой позже она скрылась за дверью.

Второй раз за сутки Рейли Стэнтон был грубо вырван из крепкого сна.

Уже через мгновение ему стало ясно, что действовала в этих случаях одна и та же рука.

— Ну же, Стэнтон, — нетерпеливо приговаривал граф, — у нас вся ночь впереди.

Рейли смотрел на него из-под груды одеял, в которые завернулся, и смущенно моргал, глядя на свечу. Несколько мгновений он не мог понять, где находится.

Потом внезапно вспомнил все. Он остановился в замке Гленденинг, не допуская мысли, чтобы граф выдворил Бренну Доннегал из Берн-Коттеджа, а комнат в деревне, которые хозяева были бы готовы сдать, не оказалось.

Амбулатория, как выяснилось, нуждалась в основательной уборке. Ее следовало заново выкрасить в несколько слоев, пригласить трубочиста прочистить трубы до того, как затопить печи, и высушить помещение, в котором отсырели даже стены. Тогда Рейли смог бы там жить в приемлемых условиях.

Но даже в амбулатории с застоявшимся запахом морской воды ночевать было бы лучше, чем в том помещении, которое ему предложил граф. Комната, куда его привели, была просторной, но в ней было страшно холодно. Огонь в камине не давал тепла, и, пока он, съежившись, нахлобучив шляпу и повязав на шею шарф, сидел в углу за огромным письменным столом, царапая непослушными пальцами письма матери и сестре, он чувствовал себя нелепым персонажем какой-нибудь комедии.

Кристина была бы потрясена его решимостью. И она еще считает его рохлей! Да никогда в жизни он не проявлял большей твердости!

И все же какой выбор у него был? Оставаться здесь или присоединиться к Гленденингу в его ужасном зале, где граф проводил время в обществе своих чертовых смердящих собак, полируя свой чертов меч? У Рейли были занятия получше.

Письма были написаны и сложены стопкой в ожидании, когда их доставят на почту. Среди них даже было одно, предназначенное для Пирсона и Шелли, в котором он, повествуя о своих нынешних приключениях на острове Скай, умолчал о некоторых деталях своего пребывания здесь, например, о мужских штанах Бренны Доннегал.

Он страшно устал здесь, усталость гнездилась в нем и заполняла все его тело до самых костей. Возможно, так на него подействовал живительный морской воздух. А возможно, причина была в том, что от стен замка исходила омерзительная сырость. Рейли опрокинулся на постель с ветхим пологом и мгновенно погрузился в сон.

И его вовсе не обрадовало, что хозяин разбудил его через несколько часов, как ему показалось, в самое глухое время ночи.

— Прохвост! — проворчал Рейли, цепляясь за одеяло и пытаясь вырвать его из могучих рук графа. В своем сонном состоянии он осознавал, что граф Гленденинг — его работодатель и что этот работодатель не представляет, что грубо разбудил восьмого маркиза Стиллуорта.

Однако граф Гленденинг не принял этого близко к сердцу, сказав только:

— Оторвите от постели свой сонный зад, Стэнтон. Я разбудил вас, чтобы вы могли своими глазами убедиться в безумии мисс Доннегал.

Судя по тому, что граф был укутан в несколько слоев одежды, он собирался выйти из дома.

Это сообщение полностью пробудило Рейли. Он перестал сопротивляться и прекратил попытки снова заползти под одеяла.

— Прошу прощения, — сказал он хриплым со сна голосом.

— Вы меня слышали, — отозвался Гленденинг, стараясь дотянуться до бриджей Стэнтона, лежавших на ближайшем стуле. — Надевайте это и берите свой плащ. Сегодня полнолуние, а это значит, что вы сможете увидеть, какие фокусы Бренна проделывает на кладбище.

Гленденинг бросил одежду Рейли на постель и отвернулся, прихватив с собой свечу.

— Говорите, ее нельзя назвать не отвечающей за свои поступки? — бормотал граф, подходя к камину, в котором еще оставались угли. — Ха!

Рейли понял, что это замечание относилось к утверждению, сделанному им за ленчем. Он заявил, что не находит ничего болезненного в состоянии ума мисс Бренны Доннегал, если не считать некоторой непоследовательности, что может быть вызвано вполне естественными причинами. И это его утверждение графу совсем не понравилось. Он прямо обвинил доктора в пристрастии к мисс Бренне и в том, что он сам подпал под ее чары.