Внезапно он заметил, что просто молча разглядывает девушку. Ему следовало что-то сказать.

— Ты играешь в триктрак? — спросил он.

— Нет, но хочу научиться, — ответила Дженюари.

— Отлично. Я с радостью помогу тебе в этом.

Дэвид допил мартини. (Великолепно! Теперь ему придется еще и обучать ее триктраку!) Лучше не раскрывать рта и не налегать на мартини. Он решил придать беседе безличный характер и заговорил о турнирах по триктраку, проходивших в Лас-Вегасе, Лондоне и Лос-Анджелесе. Ди была семейным чемпионом. Всегда выходила победителем. Дэвид услышал свой рассказ о правилах соревнований, о ставках… Внезапно Дэвид замолчал. Ему показалось, что тема не интересует девушку, что она слушает из вежливости. Невероятно. Он любит Карлу. И все же Дженюари взволновала его. Наверно, своей исключительной сдержанностью. Эта легкая полуулыбка заставляла его болтать всякую ерунду.

Раздался звонок. Марио впустил две пары, прибывшие вместе. Дэвид обнаружил, что берет еще один протянутый ему бокал. Он знал, что ему не стоит пить; девушка смущала его своим присутствием. Он отметил, как непринужденно она знакомится с гостями. На ее губах постоянно играла улыбка…

Он также увидел, что в фокусе ее внимания находится отец. Девушка провожала его взглядом, когда он двигался, время от времени они подмигивали друг другу, словно обмениваясь только им понятными шутками.

Гости Ди источали Дженюари экстравагантные комплименты. Она выслушивала их невозмутимо. Дэвид чувствовал, что они не трогают ее. И тут ему пришло в голову, что и он, возможно, не произвел на Дженюари большого впечатления. Это было новое ощущение. Сходное с тем, которое он испытал, когда голландка сказала ему, что он — неважный любовник. Неужели он позволил Карле поглотить его целиком? Убить в нем индивидуальность? Остаток вечера он умышленно старался не думать о Карле и сконцентрироваться на Дженюари. Время шло, а он чувствовал, что его обаяние не действует на падчерицу Ди.

На самом деле при Дэвиде девушка испытывала сильное смущение. Своей сделанной Дэвиду «рекламой» Ди заранее вызвала у Дженюари антипатию к молодому человеку. Однако познакомившись с ним, нашла его очень красивым и вовсе не поглощенным исключительно самим собой. Он был весьма высок. Обычно ей не нравились блондины, но Дэвид был от природы шатеном, его волосы выгорели на солнце. У него была смуглая кожа и карие глаза.

Он нравился ей. Очень. Она пыталась скрыть это с помощью маски, роль которой играла смущавшая Дэвида полуулыбка. Мышцы ее лица болели от этой полуулыбки, когда она наблюдала за тем, как Майк играет роль мужа Ди. Для друзей Ди, даже для официантов и метрдотелей, судя по их отношению, она по-прежнему оставалась Дидрой Милфорд Грейнджер… а Майк был просто ее последним мужем.

Они отправились обедать в «Лотерею» — ресторан с дискотекой, находящийся рядом с «Пьером». Ди разместила гостей за большим круглым столом по своему усмотрению. Майк оказался между Розой Контальба, испанкой средних лет, содержавшей своего спутника, художника-югослава, и еще одной женщиной, полной и неинтересной, зато с крупными бриллиантами. Ее муж отличался огромными габаритами. Он сидел по левую руку от Дженюари и считал себя обязанным развлекать девушку светской беседой. Его рассказ об их ранчо в Монтане казался ей бесконечным. Сначала она пыталась изобразить интерес, но вскоре поняла, что соседу вполне хватает ее замечаний типа «О, правда?» и «Как интересно». Общий разговор касался летнего отдыха и планов на зиму. Роза отправлялась на фотосафари в Африку. Полная женщина слишком устала от летнего сезона, проведенного в Истгемптоне, чтобы думать о зиме. Все спрашивали Ди, когда она откроет свой Зимний дворец в Палм-Бич.

— В ноябре. Но гостям придется учесть, что мы будем уезжать на все турниры по триктраку. Конечно, праздники мы собираемся проводить дома. Вероятно, Дженюари приедет на рождество и Новый год, но, думаю, она найдет себе работу-развлечение в Нью-Йорке на большую часть времени.

Работу-развлечение? Прежде чем Дженюари раскрыла рот, крупный мужчина сказал:

— Ну, Ди, только не говори мне, что это очаровательное создание будет работать. Ди улыбнулась:

— Стэнфорд, ты не понимаешь. Сейчас молодежь хочет что-то делать…

— О, нет, — простонал Стэнфорд. — Не уверяй меня, что она из числа тех, кто хочет переделать мир, участвует в демонстрациях и маршах протеста, требует вернуть индейцам их земли, уравнять в правах всех, включая женщин и цветных.

— А как вам нравятся религиозные фанатики с раскрашенными физиономиями и обритыми головами? — спросила полная женщина. — Я видела их поющими под бой барабанов. Прямо на Пятой авеню, перед «Даблдэй».

— Самое противное — это занудные типы в университетских городках, которых нам показывают в новостях, — вмешалась Роза. — Они тоже маршируют, обняв друг друга… парней можно отличить от девушек только по бородам.

— О, это кое-что мне напомнило, — полная женщина подалась вперед, и все поняли, что их ждет пикантная сплетня. — Пресси Мэтьюз вовсе не пьет на курорте минеральные воды. Она угодила в какую-то коннектикутскую лечебницу с полным истощением нервной системы. Похоже, этим летом ее дочь сбежала из дому с каким-то молодым евреем. Они купили подержанный грузовик, взяли с собой продукты и отправились в путешествие по стране, собираясь останавливаться в молодежных общинах. Психиатр Пресси посоветовал ей смотреть сквозь пальцы на выходку дочери, которая, по его словам, подобным образом протестует против системы. Но осенью Пресси-младшая не вернется домой. Она собирается родить от этого еврея. Они не намерены жениться до появления ребенка — Пресси-младшая хочет, чтобы малыш присутствовал на свадьбе. Вы представляете! Пресси-старшую едва не хватил удар… Они решили держать эту историю в тайне… так что пусть она останется между нами.

Крупный мужчина сказал:

— Ладно, тут обошлось хотя бы без гитар и тяжелого рока. Посмотрите лучше на Дженюари.

Все согласились, что Дженюари — настоящая красавица, но Ди подчеркнула то обстоятельство, что девушка получила образование за границей. Роза спросила Дженюари о ее специализации, и Ди поспешила ответить: «Языки. Дженюари свободно говорит по-французски». Потом принялась рассказывать о какой-то школе-яслях, где малышей обучают иностранным языкам чуть ли не с пеленок. Дженюари заметила, что отец щелкал своей золотой данхилловской зажигалкой каждый раз, когда одна из его соседок вытаскивала сигарету. Он даже кивал и улыбался, повернувшись лицом к художнику-югославу, который рассказывал какую-то историю. Майк добросовестно платил по счетам. Дженюари смотрела на отца, склонившего в позе слушателя свою красивую голову — полная женщина болтала без остановки. Один раз Майк перехватил обращенный на него взгляд дочери, и их глаза встретились. Он подмигнул ей, и Дженюари заставила себя улыбнуться. Затем Майк вернулся к своим обязанностям. Внезапно девушка услышала голос Ди:

— Дженюари охотно возьмется за это.

За что она возьмется? (Тут нельзя отвлекаться ни на секунду.)