— Ты-то откуда это знаешь? —- Ингрид искала точку опоры. Ей нужна была ясность.　

— Я ничего не знаю! — отрезала Гримхильд, понимая, что невольно перешла границы дозволенного. — И ты никому не вздумай сказать, о чем узнала от меня.　

Ингрид напряженно раздумывала. Все сходилось. Отец никогда не рассказывал, откуда он взял мальчишку. И никто из его людей об этом не сказал ни слова. Но ее мать не случайно ненавидела Олафа. Как женщина, она прозревала истину. Ей не хотелось, чтобы в ее доме жил сын Стейнара от связи с какой-то иноземкой, хотя тот же Харальд Весельчак имел наложниц и не скрывал этого.　

Теперь все выглядело по-другому. Ингрид, не сознавая, что с ней, вдруг почувствовала необъяснимую боль, как будто у нее что-то отняли. Отняли тогда, когда она сама еще не успела решить — как ей быть с этим?

* * *　

В наступающих сумерках Олаф, играя с Миддом, увидел угловатую фигуру Айво, вернувшегося с берега.

— Там, на берегу, большой кит, — сказал Айво, подойдя к мальчику. — Рыбаки разделывают его.

— Я хочу посмотреть! — встрепенулся Олаф, отпуская собаку. Вид китов, этих морских великанов, странно действовал на него. Когда Олаф впервые увидел кита, был несказанно поражен. До этого он только слышал рассказы о загадочных исполинах моря, способных потопить рыбацкую лодку одним ударом хвоста.

Айво понимающе кивнул, и вдвоем они отправились на берег. С того дня, как молодой финн помог найти похищенного жрецом Олафа, к нему здесь стали относиться намного лучше. Даже ярл Стейнар иногда бросал пару одобрительных словечек, а это дорогого стоило. Карн завидовал Айво, а остальные трали признавали финна, как первого среди равных.

Когда они пришли на берег и остановились на возвышенности, наблюдая за действиями рыбаков, разделывавших тушу кита, Олаф спросил у финна:

— В твоей земле, Айво, есть киты?

— Нет, — покачал головой финн. — Откуда им там взяться? У нас только лес, много, много леса...

— Как же ты попал сюда, если раньше не видел моря?

— По глупости... — задумчиво произнес Айво. — Свей умеют ходить в лесу. Они напали на нас, когда был праздник. Почти всех мужчин убили. Оставили женщин и таких, как я. Меня два раза продавали, прежде чем я попал сюда.　

— Значит, раньше ты тоже никогда не видел китов?　

— Верно, — кивнул Айво. — Но я что-то слышал о них. О чудищах, которые плавают в океане. Там, — он показал рукой на север, — есть такая земля — Похьела. Это царство ведьмы Лоухи. В этой земле ничего не растет. Только снега и льды. Много, очень много снега и льда... Страшное место! Недалеко от Похьелы живут лапландцы — люди-лаппи. Это совсем дикий народ. Они ездят на оленях.　

— Как это... на оленях? — удивился Олаф, пытаясь в наступающей темноте получше разглядеть лицо финна.　

— Да, на оленях. У них целые стада оленей. Это не лесные олени, а другие, северные олени. Лапландцы сумели приручить их.　

— Если там ничего не растет, то как ведьма может жить там? Чем она кормится?　

— Ведьма всегда найдет себе пищу, — рассмеялся Айво. Может, она ест белых медведей?　

— А разве есть такие? — Олаф удивлялся все больше.　

— Да, есть, — кивнул финн, о чем-то раздумывая. — И есть еще такие существа, их называют тюлени. Они похожи на моржей. Белые медведи убивают их...　

— И что же, в той земле никогда не бывает лета?　

— Нет, никогда, — покачал головой Айво, припоминая рассказы стариков.　

Перед его глазами промелькнули лица близких людей — мать, отец, братья, которые погибли в скоротечной и жестокой схватке со свеями. Теперь они все в царстве Туони — Туонеле, откуда еще никто не возвращался на этот свет. Там, в черных реках Туонелы, находят последний приют души умерших. И Айво, когда вспоминал об этом, мучился одним и тем же вопросом: теперь он далеко от родных мест и если вдруг умрет, то куда попадет его дух? В Туонелу? Или в царство Хель, о котором толкуют местные жители? Они представляют Хель, хозяйку этого мрачного мира, красивой женщиной, у которой верхняя половина тела, как у обычного человека, а нижняя часть — скелет... Айво просто дрожь забирала, когда он думал об этом. Ему не хотелось оказаться в таком жутком месте, где вход охраняет огромный злобный пес. Но чем лучше Туонела? Из черной реки никогда не выбраться, не вернуться обратно в лес. Нет! Смерть — это плохо. Везде плохо...　

Между тем совсем стемнело. Они возвращались с берега в полном молчании. Айво, вспомнив о родине, затосковал. Олаф же сам не мог понять, что с ним происходит. Его родина теперь все чаще казалась землей, где он обитал во снах. Руссы, руссы... Кто они? Где они? Где та земля, откуда он родом? Его зовут Олаф Рус, как будто напоминая о чем-то, непременно существующем, но он об этом не имел никакого понятия.　

Куда лучше Айво. Тот постоянно толкует о лесе, о животных и птицах, об удачной охоте. Он помнит своих родных, людей своего племени. Айво такой же чужак здесь, как и он, но какая большая разница между ними! Он, Олаф, прозванный Русом, как будто должен непременно нести вину за то, что он здесь оказался. В глазах матери Рагнара он постоянно видел упрек, она словно молча спрашивала его: зачем ты здесь? Зачем?.. А разве он может это знать? Видения той, давней жизни, мучили его все меньше, мальчик привык к здешним местам.　

И все же образ матери не отпускал его. А отец?.. Ярлу когда-то очень нужно было узнать его имя. Зачем? Может, он знал его? Теперь не спрашивает. Все ушло... Но все ли?

* * *　

Хафтур, сидевший у очага, предложил ему жареного мяса. Сейчас мяса было много. Домашний скот принес хороший приплод. И рыбы тоже было много. Вокруг фьорда бродили огромные косяки сельди. Олаф слышал, как рыбаки говорили между собой: такого, мол, давно, не было. Странный это был год. Год, когда все чаще по укромным углам говорили о Боге валландцев - Иисусе Христе. А Карн, этот неприятный человек со смуглым даже в зимнее время лицом, нет-нет, да и обронит пару словечек... мол, подождите, подождите, вот появится тут мальчик с тремя глазами, в которого вселился злой дух, называемый дьяволом, тогда и узнаете!.. А что они должны узнать?　

В прошлом году, как они слышали, по всей Дании и побережью фризов прошел страшный мор, унесший тысячи жизней. В округе боялись, что мор придет сюда, приносили жертвы богам. И мор прошел стороной. Однако чернявый Карн с бегающими глазками говорил, что радоваться рано.　

Глядя на пламя костра, Олаф вдруг решился задать вопрос, который никогда прежде не задавал, как будто чувствуя, что Хафтур умышленно избегает его.　

— Ты когда-нибудь был в земле руссов, Хафтур?　

Викинг удивленно взглянул на него, словно не поверив своим ушам. Но Олаф смотрел открыто, он ждал ответа.