litbaza книги онлайнСовременная прозаРасщелина - Дорис Лессинг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 44
Перейти на страницу:

Женщины давно потеряли способность к оплодотворению родильным ветром или родильной волною, теперь для них остался лишь один путь к зачатию: через контакт с мужчиной. Это не сразу осознали как мужчины, так и женщины. Возможно, эта истина многими усваивалась болезненно. Не всем женщинам хотелось зависеть от монстров. Означает ли, что они поняли, каким образом плод оказывается в животе женщины? Так ли уж неожиданна оказалась смена концепции зачатия от ветров и приливов на концепцию взаимодействия полов? Конечно, потеря способности самостоятельно забеременеть — серьезный удар, чреватый утратой веры в себя, удар мучительный. Я склонен верить, что мужчины и женщины узнали новую истину одновременно или почти одновременно и не постепенно, а сразу, как бы в виде озарения. Ведь с самого начала ведения хроник обеими сторонами периодически в сознание обитателей берега и долины впрыскивались новые истины. Природа вела свое хозяйство, и вдруг один, два или более индивидов оказывались иными, по-иному мыслили, повиновались новым импульсам, новым не только для них. То же самое, как мне кажется, относится и к постижению того факта, что уродливые (так, во всяком случае, безоговорочно считали вначале) образования на теле мужчин — не что иное, как инструмент воспроизводства, необходимый для того, чтобы вызвать к жизни в теле женщины ребенка. И эта истина внезапно засветилась перед всеми.

Наряду с постоянным беспокойством и жалобами на малочисленность детей, на их беззащитность, как в женских хрониках, так и в наших, мужских в адрес женщин выдвигаются обвинения в сварливости и вздорности. Женщины постоянно придирались к мужчинам, что вызывало недовольство не только у мужчин, но и у женщин-наблюдательниц. Женщины попали в полную зависимость от мужчин, и это им не могло нравиться.

Наряду с новыми тенденциями продолжали действовать и старые, которые мы назовем «предшумовыми».

Все дети рождались в пещерах над морем, играли в волнах под наблюдением взрослых, в безопасности. Большинство женщин проживало в пещерах, им долина, как правило, не нравилась. Большинство мужчин оставалось в долине. Между пещерами и долиной постоянно сновал народ. Женщины отправлялись в долину, когда приспевал срок, мужчины приходили в пещеры и оставались погостить. Новорожденных мальчиков не отправляли в долину, они оставались с девочками. Скопление детей в пещерах выглядело совершенно иначе, чем в прежние времена: более ярко, оживленно, весело. И, конечно, более суматошно. Подросшие дети, мальчики и девочки, часто навещали долину. Место это изобиловало мелкими чудесами, притягательными для живого детского сознания.

Женщинам не нравилось, что дети посещали долину — еще один источник постоянных жалоб. Их пугала быстрая глубокая река, оправившаяся после Шума. Они видели в водах этого потока бесспорный риск, опасность для жизни потомства. Отстроенные шалаши, сараи и навесы блистали таким же беспорядком, как и прежде. Детям это только нравилось, но матери всеми силами, используя различные уловки, старались не отпустить своих отпрысков за гору, к отцам. Скоро это, однако, изменилось, ибо утвердился обычай забирать мальчиков с семи лет в долину к мужчинам. Языком, близким к современному, мальчики описывали пещеры, берег, своих матерей — они их называли мягкими и несерьезными. Большая река и ее опасности взывали к их мужскому началу, считались необходимыми для правильного развития. Если один-другой ребенок все-таки погибал, то отцы расценивали это как неизбежную дань природе.

* * *

События этого лета заставляют меня возобновить комментарии.

Хочу предпослать тому, что я хочу сказать, маленькое напоминание. Спартанцы отнимали мальчиков у матерей в семь лет.

Однажды летом я, забрав Тита, отправился в поместье, не ожидая увидеться с Юлией и Лидией до ранней осени. Но Юлия прислала гонца с сообщением, что ее пригласили на свадьбу в соседнее имение и что она посетит нас. Жених Децимус долгое время был любовником Юлии. Партию он себе устроил просто блестящую: невеста происходила из семьи богатой и знатной. Децимус выслал за Юлией повозку, и однажды к вечеру мы увидели эту повозку, обвитую лентами и гирляндами. Возница доставил Юлию и Лидию. Обе они вышли, и я направился поприветствовать жену и дочь. Тит тоже заметил их прибытие и выбежал во двор, но вдруг резко остановился и нахмурился. Конечно, в глаза ему светило солнце, но хмурился Тит не из-за этого. Юлия и Лидия выглядели великолепно, прекрасно дополняя друг друга. На Юлии платье было розовое, на Лидии — нежного розовато-лилового оттенка. Юлия сама придумала наряд для дочери. Прекрасно, да просто великолепно смотрелись они, каждая по отдельности и обе вместе. Юлия заметила симпатичного парня, глазевшего на нее, но не сразу узнала сына, которого не видела около года, если не больше. Первым побуждением ее было улыбнуться, пококетничать с Титом. Однако увидев его реакцию, позу, она тут же осеклась. Нахмуренный Тит полуотвернулся, спрятал руки за спину, он сделал движение в сторону, желая удалиться.

Сестра его улыбалась, стоя рядом с матерью.

— Глянь-ка на меня. Нет, ты только глянь! Не узнал?

Брат и сестра раньше всегда дружили, но затем Лидия как будто вступила в некое древнее сообщество, приобрела сексуальный опыт и вообразила себя знатоком мужского пола и всей жизни. В улыбке ее не было и намека на прошлые дружеские чувства. Улыбка означала, что она теперь взрослая и все вокруг должны признать это. Есть ли на свете пропасть шире, чем между тринадцатилетним братом и пятнадцатилетней сестрой, уже потерявшей девственность? По лицу Тита можно было понять, что улыбки матери и сестры для него хуже отравленных стрел. Он как будто окаменел.

Юлия тоже замерла. Этот симпатичный парень — ее сын. И она не знала, как себя с ним вести. Наконец она шагнула к нему, подняла руку и взъерошила ему волосы. На ее холеной руке сверкнули перстни моей матери и моей покойной жены. Тит отпрянул на шаг, гневно — обвиняюще? — сверкнул глазами. Как минимум, сын отвергал ее глупый жест. Мне показалось, что я ее ощущения понял. Так же я и сам раскаивался когда-то. Перед Юлией стоял ее сын, которого она упустила по собственной небрежности, которого она совсем не знала. Она, разумеется, в этом не призналась, но я увидел в глазах жены сожаление и раскаяние. И слезы. Тем временем лошадь, впряженная в повозку, беспокойно топталась и мотала головой. Я махнул рукой вознице, чтобы тот отпустил слишком туго натянутые вожжи, и увидел, что Юлия тоже заметила стесненность лошади, и на нее это, похоже, тоже подействовало. Она ощущала стыд, раскаяние, красивая женщина, застывшая на солнцепеке. Раб держал над ней зонтик, но удобно выбрать место из-за повозки не смог, и солнце задевало щеку Юлии.

Я всегда утверждал, что у моей молодой супруги добрая душа, что она хорошая женщина.

Понимаю, что ее теперешние друзья подняли бы меня на смех, напомнили бы, как она вопит и прыгает на гладиаторских боях, требуя больше крови, наслаждаясь предсмертными судорогами животных, агонией гладиаторов. Но в тот вечер я видел ее искреннее сочувствие лошади, которой из-за нее было неудобно стоять.

И Юлия вдруг показалась мне столь ранимой, беспомощной, что я невольно сделал то, что собирался сделать наедине.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 44
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?