Тут мужчины прекратили одну дурацкую игру, чтобы заняться другой, не менее идиотской, но более опасной забавой. Начался отлив, море обнажило верхушки валунов в полосе прибоя. И эти недоумки, от мала до велика, принялись перепрыгивать с одного скользкого, опасного камня на другой, совершая с виду невозможные, но почему-то удающиеся им скачки. Они падали в воду, иногда расшибались до крови, но из игры не выходили. Прыгали, прыгали, прыгали…

Какой-то парень сильно расшиб колено и приковылял к женщинам за помощью. Его перевязали водорослями, и он, прихрамывая, понесся обратно в море. Женщины воспользовались этим парнем как аргументом в споре, как запалом для дискуссии, которую уже давно пора было начать. Но мужчины не усмотрели в инциденте ничего не только трагического, но даже и заслуживающего особенного внимания. Они дали понять женщинам, что не следует отвлекать внимания занятых людей всякими глупыми бреднями.

Мимо прорысила стайка юнцов, не обратив внимания на женщин. Солнце садилось, а они все не возвращались. В ответ на обеспокоенные вопросы женщин им ответили, что ребята отправились на охоту и, скорее всего, вернутся уже утром. Охотники часто остаются в засаде у мест, где дичь выходит по утрам на водопой.

Ничто не говорило о том, что обещанная дискуссия вообще когда-нибудь состоится. Все обсуждение свелось к упрекам женщин по поводу ушибленного колена.

Ночь прошла без пиров. Да и без особенно интенсивных «игр», хотя мужские трубки все же не обошли вниманием женские расщелины. Лишь луна изливала на землю столь же интенсивные потоки своего чарующего света.

Ранним утром женщины обнаружили, что мужчин рядом нет. Трудно отделаться от мысли, что мужчины умышленно постарались не будить их, чтобы тайком сбежать. Да-да, именно это они и сделали.

Женщины решили капитулировать. Они отправились обратно на свой берег, печальные, разочарованные, опустошенные — как будто покинутые. Позже, однако, заявились охотники, бухнули перед ними труп какого-то лесного зверя и даже разделали его, чтобы удобнее было жарить на костре. Получалось, что они даже вроде бы и прощения просят.

Такого рода случаи и ситуации множились, доверенные хроникам комментарии включали рассуждения и замечания относительно мыслительных способностей мужчин. Можно ли вообще считать их умственно полноценными? Вряд ли швыряние камушков в воду с утра до вечера можно отнести к занятиям разумного существа. Как минимум, на них иногда находит… Возможно, полнолуние влияет. Если луна управляет женским организмом и его циклами, то может и здравый ум обратить в помешанное состояние. В результате обсуждения постановили, что мужчины если и не сумасшедшие, то уж, во всяком случае, умственно ограниченны.

Нашлись, однако, женщины, не захотевшие покинуть долину. Они заявили, что им здесь больше нравится. Затем они возвратились, одна за другой, злые и запуганные, все до одной беременные. Чрева их налились, и мужчины им сказали, мол, нечего им там делать, хотя женщины и старались быть полезными: разделывали трупы животных, поддерживали огонь, убирали мусор.

«Идите домой!» — велели им, хотя некоторым домой вовсе не хотелось. Женский берег с множеством беременных и крошек-детей: грудных, ползающих, ковыляющих и уже бегающих — никак нельзя было назвать мирной обителью. Хотя для детей это место было более безопасным и веселым, со множеством развлечений на скальном пляже, в ласковых морских волнах.

Некоторым женщинам резкое отличие женского берега от мужской долины казалось непереносимым. И все же посещения продолжались. Мужчины частенько заглядывали в пещеры, женщины регулярно наведывались в долину, за гору.

Затем произошел конфликт, выгнавший мужчин из их долины в леса.

Мужская молодежь все время измышляла для себя новые и новые испытания, и наконец им взбрело в голову такое, что послало Марону «в безумном гневе» через гору к Хорсе. Марона… Это имя появляется здесь, кажется, впервые; впрочем, это же относится и к Хорсе. Мы не можем сказать, является ли имя с корнем Мар-, Маро-, Мери подобными им личным или же представляет собой титул руководительницы женщин.

Молодежь, запасшись длинной и прочной лубяной веревкой, направилась к Расщелине, где один из этих «героев», обвязавшись вокруг пояса, нырнул в провал, на платформу, чтобы надышаться ядовитых испарений. В задачу остальных входило дождаться, пока этот умник окончательно одуреет, потеряет сознание, и вытащить его обратно, не дав ему надышаться до смерти. Они все проделали это один за другим и постановили, что тот, кто не пройдет процедуру, не будет считаться взрослым.

Марона пошла к мужчинам одна и нашла Хорсу в лесу на охоте.

Наша хроника сообщает, что Марона напала на Хорсу с кулаками и ее пришлось утихомиривать. Женская хроника уверяет, что Хорса вообще ничего и не знал, не понимал, в чем он таком провинился, что из воплей ее вообще трудно было что-либо разобрать: «Не задумываешься о том, что делаешь…», «Не думаешь о последствиях…», «Младшие мальчики подражают старшим во всем, а если они попытаются прыгать на платформу, то используют веревку из водорослей, которая сразу лопнет, да к тому же они дети!!! Понимаешь (дальше поток оскорблений), дети!!! То, от чего взрослый дурень лишь теряет сознание, убьет малыша! Они все могут просто свалиться в дыру!»

— Ты собрался убить всех наших детей? — кричала Марона, и Хорса, и вправду не задумывавшийся о последствиях (ему и в голову не приходило, что сосунки обязательно полезут вслед за недорослями), тут же проорал в ответ, что нечего разоряться и что он прекратит это развлечение немедленно и навсегда.

Извинялся ли Хорса, признал ли он свою вину? Ведь Марона и вправду, несмотря на импульсивное поведение, рассуждала разумно и верно. Во всяком случае, сообщается, что Марона «удовлетворилась» достигнутым, а Хорса пообещал выставить у дыры стражу, которая будет охранять ее день и ночь.

— Тебе на нас плевать? — плакала Марона.

К этой фразе дружно прицепились комментаторы. На кого — «на нас»? Термин «народ» не применялся… Имелось ли в виду, что мужчинам нет дела до судьбы женщин? Или Марона говорила о младших мальчиках?

(«Девушек это испытание Расщелиной не привлекло, они считали его святотатственным, потому что Расщелина — священное место». — Такого рода фрагменты встречаются в документах нечасто; мы думаем, что они введены специально, чтобы подвести под критику действий парней религиозные мотивы.)

Считали ли себя эти мужчины и женщины единственными людьми, единственным народом, как на то намекает повторяющийся песенный мотив «Как мало нас, как легко нам умереть»? Ни у мужчин, ни у женщин не встречается записей, которые намекали бы на предположения о том, что существует и другой народ, похожий на них — или непохожий на них, где-нибудь «на другом острове». Да и как они представляли свой остров?… Существование одного острова предполагает существование других островов, земель. Мы увидим, что Хорса вскореотправился на поиски иных берегов, а может быть, и иного народа.

Но вернемся к толкованию «нас». Есть намеки на осознание угрозы — или угроз.