***

После ужина, Варька убирает со стола и явно намеревается сбежать к себе, замуроваться и носа не показывать.

Фигу тебе, дорогая моя. Даже не надейся.

— Пойдем, что ли телек посмотрим, — выдаю, бодро поднимаясь из-за стола, когда Мышонок делает первые шаги в направлении выхода.

Она замирает от неожиданности, бросает растерянный взгляд на часы. Времени — всего полдесятого. Конечно, «Спокойной ночи, малыши» уже закончилось, но спать еще рано, даже для такой тихони, как она.

Отмаз «уже поздно» не сработает. Лисовая это понимает, поэтому приглушенным голосом, словно через силу, отвечает:

— Хорошо.

Конечно хорошо. Просто замечательно.

Мы идем в комнату. Варька впереди, прямая как палка, разве что не звенит, словно натянутая струна, я следом, бессовестно рассматривая ее со спины. В спортивном костюме она определенно выгляди лучше, чем в бабушкиных юбках. Это, конечно, не тот не тот наряд, в котором модные девицы в спортклубах ходят, но задницу подчеркивает в достаточной степени, чтобы шальная фантазия дорисовала остальное. Может, подкинуть ей идею, ходить на работу не в юбках, а в брюках? Хотя, она и в этом случае найдет что-нибудь мешковатое, неприглядное. Пусть как хочет, так и уродует себя. Меня не ее одежда интересует, а то, что под ней.

Во второй комнате тоже все по-простому: темно-коричневая стенка, диван, кресло, стол в углу.

— Устраивайся, — кивает на широкое, вероятно очень уютное кресло, а сама идет за пультом.

Размечталась! Игнорирую ее предложение и усаживаюсь на диван, вольготно разметав руки по спинке. Причем хорошо сел, ровно посередине, так что какую бы сторону она не выбрала, все равно окажется рядом. Варя, включив телевизор, оборачивается ко мне и замирает, увидев, где я устроился. Бросает отчаянный взгляд в сторону кресла, но понимает, что будет выглядеть глупо, если сбежит.

Давай, садись, недотрога. Все равно деваться тебе некуда.

Она берет себя в руки, вспомнив, что квартира принадлежит ей, а я лишь залетный гость. Одобрительно кивает самой себе и смело идет к дивану.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. До чего чудное создание.

Присаживается на самый край и руки на коленочках складывает, словно ученица. Спина прямая, взгляд только на экран. Статуя! Прислушался — вроде жива, дышит.

Ну-ну, посмотрим, сколько ты так просидишь. Сам устраиваюсь поудобнее, ногу на ногу, привалившись к спинке, как шейх на шелковых подушках.

Она так близко, что чувствую тепло, исходящее от девичьего тела, и, кажется, даже слышу, как бешено колотится сердечко.

Мышка волнуется. Из-за меня. Из-за того, что я рядом. А я продолжаю ее доводить, провоцировать. Рассматриваю в упор. Лисовая чувствует этот взгляд, краснеет, нервно поджимая губы. От этого жеста у меня самого кровь по венам быстрее бежит. Мне хочется прикоснуться к этим губам, узнать настолько ли они мягкие, как кажется?

…Она на редкость упрямая. Десять минут сидит, не меняя позы. Может, конечно, ее парализовало, так что шевельнуться не может, но мне надоедает быстрее, чем ей. Хватаю ее за плечи и тяну назад, вынуждая привалиться к спинке.

Она испуганно оборачивается, хлопая длинными не накрашенными ресницами.

— Экран загораживаешь, — поясняю с милой улыбкой, кивая в сторону телевизора.

— Извини, — мямлит, снова превращаясь в скованный клубок нервов. Мне кажется, она даже гудит, как будка с высоковольтными проводами.

Когда убираю руку, меня положения тела, Варька вздрагивает, выдавая себя с головой. Она сама никогда не сделает первый шаг, но ждет прикосновений, действий с моей стороны! Боится этого до дрожи, но ждет, замирая от предвкушения. Это настолько очевидно, что у самого дыхание перехватывает.

Плевать на все. Хочу ее здесь и сейчас, и она не откажет, не сможет отказать, потому что тоже хочет. До такой степени, что дыхание через раз, грудь тяжело вздымается, глаза лихорадочно блестят.

И в этот момент, когда мы оба уже готовы переступить невидимую черту, в наш мирный вечер врывается звонок.

Проклятый мобильник, который сейчас хочется выкинуть в окно, голосит, надрывается, требуя моего внимания.

Какая тварь звонит, на ночь глядя???

Мысленно матерюсь на все лады, с досадой хлопаю себя по колену, поднимаюсь и иду за ним, желая всяческих благ тому, кто посмел нам помешать.

Звонил генеральный директор фирмы-застройщика из региона, той самой, с которой наш концерн планировал долгосрочное сотрудничество.

Твою мать. Это важно. Нельзя прокатить, проигнорировать или послать подальше, аргументировав тем, что очень занят. Раздраженно вздыхаю и отвечаю на звонок:

— Вечер добрый, Игорь Андреевич.

— Добрый, — приветствует меня собеседник, — извиняюсь за поздний звонок, но дело не терпит отлагательств.

— Конечно. Работа превыше всего, — соглашаюсь, насильно переключая себя с мыслей о тяжело вздымающейся груди Лисовой, на скучные проблемы собеседника.

Работа действительно превыше всего. Такие деньги, как я получаю, никто за так платить не станет. Надо отрабатывать.

Я отрабатываю, слушаю, что он вещает, отвечаю, предлагаю пути решения, а сам прислушиваюсь к тому, что происходит в соседней комнате. Как там Мышка? Мне не терпится вернуться обратно, и наконец перевести наши отношения из формата деловых в горизонтальную плоскость.

…К сожалению, моим планам не суждено сбыться. Разговор затягивает не на пять минут, и даже не на двадцать. Рад бы закончить и вернуться к тому, на чем остановился, но вопрос действительно важный. Откладывать нельзя. Собеседник как назло подготовился к беседе: цифры, сводки, цены, результаты мониторинга, и все это льется на меня непрекращающимся потоком. В любой другой день был бы рад столь обстоятельному подходу, но только не сегодня. Потому что шансы вернуться обратно и сгрести в охапку Лисовую стремительно тают.

Спустя полчаса, слышу тихий стук в дверь и оборачиваюсь всем корпусом.

— Извини, — шепчет Варвара, боясь помешать разговору, — я спать пойду. Поздно уже.

А я и сказать ничего не могу, и разговор прерывать нельзя. Остается лишь кивнуть и рукой помахать, давясь от досады. Ведь такой накал между нами сейчас был, хотя даже не прикасался к ней! А коснулся бы и все, не остановились бы. Я, по крайней мере, точно не стал останавливаться, да и она не смогла бы, потому что как кролик перед удавом, сделает все, что я захочу.

Ладно, Мышка, беги, прячься. Забейся в свою норку и облегченно выдохни. Сегодня тебе удалось от меня улизнуть. Завтра — даже не мечтай.

— Роман Евгеньевич, вы здесь? Слышите меня? — уточняет докучливый собеседник.

— Слышу. Просто задумался над решением проблемы.

— Да? Уже есть варианты?