Филиппов присел и вынул радиостанцию.

– Это Филин, – нажав на вызов, негромко проговорил он. – Меня кто-нибудь слышит?

– Лебедь.

– Все нормально?

– Тарзан ранен. Тяжело.

– Где Гуру?

– Пошел вперед...

– Какого черта и почему он не на связи?

– Вот у него и спроси.

Антон вновь привстал из травы. Увидев Горидова, склонившегося над убитым, он облегченно вздохнул и выпрямился во весь рост. Однако, вскинув на него взгляд, тот неожиданно бросил тело в сторону, на лету выпустив по Филиппову длинную очередь.

– Не стреляй! – укрывшись в траве, крикнул Антон. – Свои!

Он вновь попытался встать, однако короткая очередь, уже более прицельная, в очередной раз заставила его броситься на землю.

– Гуру! – окликнул бандита Лебедь. – Ты чего, не видишь, куда стреляешь? Это же Антон.

– Черт! – раздался голос Гуру. – Это я с перепугу.

– Бывает! – подал голос Филиппов, осторожно поднимаясь, заметив, однако, в голосе напарника фальшивые нотки.

«Специально стрелял», – подумал он, осторожно направляясь на звук.

Лебедь стоял, с опаской озираясь по сторонам. Гуру сидел на земле, перешнуровывая ботинок.

– Ты почему на связь не выходил? – Антон, не скрывая неприязни, сверху вниз посмотрел на негодяя.

– Я автомат держу двумя руками, – зло глядя в ответ, усмехнулся тот.

– Ты меня чуть не пристрелил! – возмутился Антон, решив проучить мерзавца.

Он передал автомат Лебедю, нагнулся, схватил Гуру за грудки и, с силой встряхнув, поставил на ноги.

– Ты меня специально хотел замочить? – Приблизив лицо возненавидевшего его бандита к своему, он некоторое время смотрел ему в глаза. Затем толкнул и ударил полетевшего на спину великана кулаком в висок.

Развернувшаяся от удара голова поникла, и Горидов рухнул без чувств под ноги стоящего рядом Лебедя.

– Не нравишься ты ему почему-то, – вздохнул тот, разворачиваясь к негру. – Ну а ты, родимый, чей будешь?

Он перевернул труп. Мужчине было около сорока. Никаких документов. Только автомат.

Антон расстегнул на убитом одежду и оголил плечи.

– На повстанца, а тем более на солдата регулярной армии не похож. Скорее всего это крестьянин из близлежащей деревни. Может быть, поблизости рубят лес или промышляют разбоем и набегами на соседнюю деревню.

– Почему так решил? – Лебедь вопросительно посмотрел на Антона.

– На руках мозоли, – Антон указал на кисть. – Плечи не натерты ремнем от автомата, синяков от стрельбы нет. Указательный палец нормальный. Ко всему ни следов ранений, ни запасных магазинов к оружию. Даже фляжки с водой нет. – Он огляделся по сторонам. – Нет, надо срочно отсюда убираться. Чует мое сердце, деревня где-то рядом. Налетит сейчас стадо макак, и пиши пропало.

– Этого Тарзан подснял, – вздохнул Лебедь.

– Дурак твой Тарзан, – сплюнул Филиппов. – Могли бы с ними без боя разминуться.

– Кто же знал?

– Согласен, – кивнул головой Антон. – Но все равно дурак.

Зашевелился Гуру.

– Может, его пока разоружить? – Лебедев посмотрел на Антона.

– Не стоит, – Антон усмехнулся и повернулся к уже почти пришедшему в себя бандиту. – Слышь, придурок, запомни раз и навсегда: шлепнешь меня, хотя это хлопотно, считай, что сам себя похоронил в этих джунглях. Не выбраться вам отсюда без моей помощи.

– Пошел ты!

Не церемонясь, Антон еще раз, ударом ноги по лицу, дал понять мерзавцу, с кем тот имеет дело. Опрокинувшись на спину, Горидов захрипел от бессилия и злобы. Антон не собирался лебезить перед этим кретином. Он прекрасно знал, покажи сейчас слабину, прояви жалость – и все. Даже попытка завязать дружбу на каких-то уступках приведет к полному краху.

Тарзан был ранен в спину. Одна пуля пробила правое легкое, вторая вошла ниже и, по всей видимости, задела печень, третья продырявила ногу.

Лебедев уже наложил повязки. Прорезиненную оболочку индивидуального перевязочного пакета он подложил под бинт на рану груди, чтобы не «сифонил» воздух. Прямо через одежду сделал укол промедола.

– Что будем делать?

– Пока берем его и уносим отсюда ноги.

Соорудив из вырубленных шестов бамбука, которые вставили в рукава застегнутых курток, носилки и уложив на них Танзаева, двинулись дальше. Пройдя всего какую-то сотню метров, обнаружили примятую траву и кровь. Антон насторожился. Раненный им человек мог находиться совсем рядом.

– Гуру, – он окликнул бандита, идущего сейчас впереди них и проделывающего ножом, похожим на мачете, проход, – подмени меня, кое-что проверить надо.

Горидов хотел было что-то сказать, однако сделал над собой усилие и подчинился. Его губы были распухшими, а на виске появилась приличных размеров гематома.

Тарзан лежал на боку. Его лицо сделалось мертвенно-бледным. Несмотря на жару, было заметно, как его бьет озноб.

Антон на ходу вынул карту. До шоссе на Киквит, параллельно которому они шли, было не более полукилометра. Он замедлил шаг и, поравнявшись с Лебедевым, который нес носилки вторым, сунул ему ее под нос.

– Через двести метров небольшая река. В этом районе нужно будет спрятать раненого и направляться дальше. Пока подыщите место и оборудуйте навес. Вокруг обработайте полосу керосином, – он сунул ему небольшой флакон с топливом, предусмотрительно взятым у летчиков. – Без этого нашего Тарзана муравьи сожрут. Я подойду минут через сорок. Держи рацию включенной, иначе мне вас не найти.

– Мы вернемся за ним? – почему-то спросил Лебедев и тут же осекся. Тарзан услышал вопрос и, вздрогнув всем телом, с гримасой боли на лице посмотрел сначала на него, затем на Антона.

– Оставьте меня, – едва слышно прохрипел он, – все равно я перелет не переживу.

– А никто тебя и не собирается в таком состоянии тащить в Россию, – Антон слегка похлопал его по плечу. – Определим в госпиталь здесь. Подлечат, а потом видно будет. Ну ладно, – он вновь перевел взгляд на Лебедя. – Идите, я буду рядом.

Он вновь вернулся к месту, где обнаружил на примятой траве пятна крови, и направился по следам волочения чего-то тяжелого по земле. Следы уходили в противоположном их движению направлении. Это радовало. Он опасался преследования. Убедившись, что вступившие с ними в перестрелку люди ретировались, он уже хотел повернуть обратно, как неожиданно в каких-то десяти-пятнадцати метрах заметил крыши домов, покрытые пальмовыми листьями и тростником. Присев в траву, прислушался. Со стороны хижин доносились едва различимые голоса людей. Заблеяла коза. Нырнув в заросли каких-то растений, похожих на гигантский папоротник, Антон подобрался к селению ближе.