У Бренны отвисает челюсть.

– Восемь-ноль? Даже не припомню, чтобы я смотрела хоккейный матч, где команда забила бы восемь голов. Вау! Никогда не снимай этот браслет, иначе… – Она вдруг умолкает. – А знаешь… – сладко улыбается, – я могу позаимствовать его?

Я ухмыляюсь.

– Размечталась! Он будет на моем запястье, когда мы выиграем финал. Кстати… – Я достаю свой телефон. Прошло около получаса, как я последний раз проверял новости, хотя весь вечер следил за матчем Брайара с Йелем. – Посмотри-ка на это, красотка. Угадай, кто в овертайме?

Ее веселое настроение тут же испаряется.

– Какой счет? – сурово спрашивает Бренна.

– Два-два. – Я невинно хлопаю ресницами. – Если мне не изменяет память, Брайар вели в счете почти до конца третьего периода. Но, похоже, твои парни не выдержали напора Йеля и позволили им сравнять счет.

– Мне не о чем волноваться. Брайар победит. – Она беззаботно пожимает плечами. – Ну, а я сейчас отправляюсь домой. Хорошего вечера, Коннелли.

Я ощущаю непривычный укол разочарования. Мне хочется, чтобы она осталась. Что за хрень со мной творится?

Я бросаю взгляд в сторону сцены, но Дэнни по-прежнему занят беседой.

– Я провожу тебя.

– В этом нет никакой необходимости. Мне не нужна охрана. – Похлопав меня по руке, Бренна добавляет: – Спокойной ночи, Джейки.

Но несмотря на ее отказ, я все равно иду за ней.

– Я же сказала, мне не нужна охрана.

– Да, ты это сказала.

Бренна останавливается у бара и протягивает официанту двадцатидолларовую купюру.

– Этого должно хватить, включая его пиво. – Она смотрит на меня через плечо. – Скажи спасибо мамочке, Джейки.

– Спасибо. – Я отвечаю ей похотливой улыбочкой. – Папочка любит, когда ты заботишься о нем.

Бренна вздыхает.

– Ненавижу тебя.

Я иду вслед за ней к узкой лестнице.

– Нет, ты не ненавидишь меня.

Клуб находится на цокольном этаже здания, и нам приходится преодолеть один пролет, чтобы подняться наверх. Бренна идет впереди, и ее задница маячит в двух дюймах от моего лица. Я давлюсь слюной. Господи боже. Я как будто вижу сквозь ее платье.

Когда мы поднимаемся, я останавливаю ее, кладя руку ей на плечо.

– Вообще-то, я нравлюсь тебе.

Бренна окидывает меня медленным оценивающим взглядом.

– Как раз-таки наоборот. По-моему, это я нравлюсь тебе.

Я пожимаю плечами.

– Ты ничего.

Уголки ее губ приподнимаются в улыбке.

– О нет, ты думаешь, я лучше, чем просто ничего. Ты неровно дышишь к Дженсенам.

– Да ладно, это какой-то бред.

– Хочешь сказать, что если прямо сейчас я попрошу тебя поехать домой со мной, ты откажешься? – Она облизывает губы, свои сексуальные красные губы, и придвигается ближе.

Я тоже облизываю свои.

– Откажусь.

Продолжая улыбаться, Бренна подходит еще ближе, заставляя меня дюйм за дюймом отступать к стене, и вот ее теплое стройное тело прижимается к моему, а волосы щекочут мой подбородок.

– А я думаю, ты согласишься, – шепчет она, скользя руками вверх по моей груди.

Я выгибаю бровь.

– Ты серьезно решила, что я куплюсь на это? Я видел, как вчера вечером ты проделывала это с Чилтоном, забыла? А я не такой кретин, как он.

– Ты мужчина. Все мужчины кретины.

Бренна смотрит на меня снизу вверх, и будь я проклят, если она не самая красивая женщина в мире. Дерзкая и пылкая. В сочетании с ее красотой эти качества делают ее той силой, с которой невозможно не считаться.

И все же… от меня не ускользает, как сильно забилась жилка на ее горле. Или как участилось ее дыхание. Не такая уж она железная, эта девчонка. И я тот, кто может вывести ее из равновесия.

– Ты очень много говоришь, детка. Но если я раскрою твой блеф, ты тут же убежишь прочь.

– И кто тут блефует?

– Ты. По-моему, ты только и делаешь, что блефуешь.

Я кладу ладонь на ее бедро, легко и небрежно – так и было задумано, – и ответная реакция не заставляет себя ждать.

Ее глаза вспыхивают.

– Если я засуну свою руку под твое платье, то что обнаружу? – охрипшим голосом спрашиваю я.

Этот вопрос был задан для того, чтобы выбить из колеи ее, но, похоже, я сам себя перехитрил. У меня стояк. На самом деле, мне нравятся такие грязные игры, где вы дразните друг друга, флиртуете, бросаете друг другу вызов, пока один из вас не сдастся. Пока один из вас не сломается.

– Что я обнаружу? – повторяю я, и мои пальцы почти незаметно двигаются вниз, чтобы поиграть с подолом ее чересчур короткого платья.

Бренна смотрит мне прямо в глаза.

– Что я сухая, как пустыня.

– М-м-м, сомневаюсь. Я думаю, ты готова для меня. – Я тяну эластичный материал и нахожу место, где он граничит с ее кожей. Провожу большим пальцем по внутренней стороне бедра и с наслаждением наблюдаю, как приоткрываются ее губы. – Что скажешь? Проверим мою теорию?

Мы не отрываясь смотрим друг на друга. Я провожу костяшками по ее коже. Она невероятная мягкая, а я до боли твердый. Мой член горяч и… вдруг начинает вибрировать.

Вернее, это мой телефон. Который лежит в кармане в опасной близости от изнемогающего члена, и его вибрации заставляют меня в буквальном смысле задрожать от удовольствия.

– Ты ответишь? – с понимающим видом спрашивает Бренна.

Ее тело по-прежнему прижато к моему, ладони лежат на моей груди, и я уверен, она чувствует мою эрекцию.

– Нет, я занят. – Моя рука по-прежнему под ее платьем, в дюймах от рая.

Вдруг Бренна резко отстраняется и лезет в свою маленькую сумочку. Наши телефоны завибрировали одновременно? Это может означать лишь одно…

Я убираю руку с ее бедра и, первым вытащив телефон, просматриваю кучу сообщений. Бренна читает свои, и ее радостный визг эхом отскакивает от черных стен узкого лестничного пролета.

– Да! – восклицает она. – Да, мать вашу!

Я неохотно встречаюсь с ней глазами.

– Поздравляю.

Брайар обыграл Йель в овертайме. Победный гол забил Нейт Родс, капитан команды.

Бренна улыбается, и ее лицо светится. Но тут же ее улыбка превращается в самодовольную усмешку, а затем в вызывающую ухмылку.

– Ну что, увидимся в финале!

Несмотря на победу Брайара над Йелем, я по-прежнему злюсь из-за этих выходных. Я вернулась домой около полуночи – спасибо неприлично дорогой поездке от «Убер», – а когда проснулась утром, то меня уже ждали с десяток текстовых и три голосовых сообщения от Тэнси, в которых она извинялась и умоляла о прощении. Я собиралась написать, что ей придется как минимум месяц пресмыкаться передо мной, прежде чем я смогу окончательно ее простить, но мне трудно злиться на людей, которых я люблю. Так что я ответила, что у нас все хорошо, но она должна мне уикенд, когда мы точно соберемся только девочками.