– Не знаю. То, что на первый взгляд кажется преувеличением,очень часто оказывается сущей правдой. Просто раньше вы никогда с этим несталкивались, и потому все представляется настолько странным, что не остаетсяничего иного, как принять все это на веру. Кстати, можно мне задать простойвопрос? Что в таких случаях делают?

– Если возникает подозрение, что происходит что-то подобное,первым делом необходимо все выяснить, – ответил лорд Олтемаунт. – Приходитсядействовать по методу киплинговского мангуста: пойди и узнай. Узнай, откудаприходят деньги, и откуда приходят идеи, и каков, если можно так выразиться,механизм действия. Кто всем этим заправляет. Как вы понимаете, там должны бытьначальник штаба и главнокомандующий. Вот все это мы и пытаемся выяснить. Ихотели бы попросить вас о помощи.

Это был один из тех редких случаев в жизни сэра СтэффордаНая, когда его застигли врасплох. Обычно, какие бы чувства он ни испытывал, емувсегда удавалось их скрыть, но на этот раз все происходило иначе. Он переводил взглядс одного лица на другое; смотрел на мистера Робинсона, с его бесстрастнымжелтым лицом и сверкающими зубами, на сэра Джеймса Клика – довольно нахальныйтип, подумал сэр Стэффорд, но тем не менее в своем роде он явно полезныйчеловек – верный пес, как мысленно окрестил он его. Он взглянул на лордаОлтемаунта: голова его покоилась на спинке кресла, и неяркий свет лампыпридавал его облику сходство со статуей святого в нише какого-нибудькафедрального собора. Средневековый мученик. Великий человек. Да, Олтемаунт былодним из великих людей прошлого, в этом сэр Стэффорд Най не сомневался, нотеперь он уже старик. Отсюда, подумал он, и нужда в услугах сэра Джеймса Кликаи помощи его, сэра Стэффорда. Потом он перевел взгляд на загадочное,невозмутимое создание, сидевшее в стороне от всех, на ту, что доставила егосюда: на графиню Ренату Зерковски, она же Мэри-Энн, она же Дафна Теодофанос.Выражение ее лица не сказало ему ничего. Она даже не взглянула в его сторону.Наконец взгляд его обратился на мистера Генри Хоршема из службы безопасности, ис неким удивлением он обнаружил, что Генри Хоршем ему улыбается.

– Но послушайте, – произнес Стэффорд Най, отбросив всякуюофициальность и напустив на себя вид школьника из далеких времен своей юности.– Какого черта, я-то здесь при чем? Что я-то знаю? Честно говоря, я ведь даже всвоей профессии ничего особенного не достиг, в министерстве иностранных делменя вообще олухом считают!

– Нам это известно, – сказал лорд Олтемаунт.

Настала очередь сэра Джеймса Клика улыбнуться, что он исделал.

– Это даже к лучшему, – заметил он и добавил извиняющимсятоном, обращаясь к лорду Олтемаунту в ответ на его хмурый, неодобрительныйвзгляд: – Простите, сэр.

– Это комитет по расследованию, – сказал мистер Робинсон. –Речь не о том, чем вы занимались в прошлом и что могут о вас думать другие. Намсейчас необходимо подобрать людей для проведения расследования. В данный моментнаш комитет совсем невелик. Мы просим вас войти в него, поскольку считаем, чтовы обладаете определенными качествами, которые могут помочь в расследовании.

Стэффорд Най взглянул на человека из службы безопасности:

– Что вы думаете об этом, Хоршем? Я не верю, что вы с этимсогласны.

– Почему бы и нет? – ответил тот.

– Вот как! И что это у меня за «качества» такие, как вывыражаетесь? Честно говоря, сам я в них не верю.

– Вы не из тех, кто поклоняется героям, – объяснил Хоршем, –и это очень важно. Вы из тех, кто видит лжеца насквозь. Вы не принимаете людейза тех, за кого они себя выдают или кем их считают другие. Вы оцениваете их посвоим меркам.

«Се n’est pas un garcon sérieux», – вспомнил сэрСтэффорд Най. Странный критерий для поручения ему сложного и важного задания.

– Должен вас предупредить, – сказал он, – что мой главныйнедостаток, который бросается в глаза и который стоил мне нескольких престижныхдолжностей, довольно хорошо известен. Я, так сказать, недостаточно серьезен длятакой важной работы.

– Хотите – верьте, хотите – нет, – ответил мистер Хоршем, –это как раз одна из причин, по которым они намерены вас привлечь. Я ведь прав,ваша светлость, не так ли? – Он посмотрел на лорда Олтемаунта.

– Государственная служба! – воскликнул лорд Олтемаунт. –Позвольте мне вам сказать, что очень часто одним из самых серьезных недостатковгосударственной службы является как раз то, что человек на такой службеотносится к себе слишком серьезно. Нам кажется, что вы не из их числа. Вовсяком случае, так считает Мэри-Энн.

Сэр Стэффорд Най посмотрел в ее сторону. Значит, теперь онауже не графиня, а опять превратилась в Мэри-Энн.

– Вы не возражаете, если я спрошу вас, – обратился он к ней,– кто же вы, в конце концов, на самом деле? Вы настоящая графиня?

– Абсолютно настоящая. Geboren, как говорят немцы. У моегоотца прекрасная родословная, он был хорошим спортсменом, великолепно стрелял, иу него был весьма романтичный, но несколько обветшалый замок в Баварии. Замоквсе еще существует. Поэтому у меня сохранились связи с множеством людей вЕвропе, которые продолжают кичиться своим происхождением. Обедневшая иобносившаяся графиня первой усаживается за стол, а богатая американка сбаснословным банковским счетом вынуждена ждать, когда до нее дойдет очередь.

– А как насчет Дафны Теодофанос? Откуда она взялась?

– Просто удобное имя для паспорта. Моя мать была гречанкой.

– А Мэри-Энн?

Стэффорд Най чуть ли не впервые увидел улыбку на ее лице.Она взглянула на лорда Олтемаунта, потом – на мистера Робинсона и наконецответила:

– Дело в том, что я как бы служанка на все случаи жизни,езжу туда-сюда, что-то ищу, что-то перевожу из одной страны в другую, выметаюпыль из-под ковра, делаю все, что угодно, езжу куда угодно и улаживаю всяческиенедоразумения. – Она вновь посмотрела на лорда Олтемаунта: – Ведь правда, дядяНед?

– Истинная правда, дорогая. Для нас ты – Мэри-Энн и всегдаею останешься.

– Вы что-нибудь везли с собой в том самолете? Что-нибудьважное для той или иной страны?

– Да, и это было известно. Если бы вы не пришли мне напомощь, если бы не выпили пиво, которое могло оказаться отравленным, и не далибы мне свой разбойничий плащ для маскировки, то… знаете, несчастные случаи нетак уж редки. Меня бы здесь сегодня не было.

– А что вы везли – или нельзя спрашивать? Есть ли что-нибудьтакое, чего я никогда не узнаю?

– Есть много такого, о чем вы никогда не узнаете. Есть многотакого, о чем вам запрещено спрашивать. Но на этот вопрос я вам отвечу, еслимне будет позволено. – Она вновь посмотрела на лорда Олтемаунта.