– Да, и меня тоже раскусили, – не моргнув глазом, с улыбкой солгала та. – Гейб рассказал об Этте по телефону, и мне захотелось встретиться с ней.

Дождавшись, когда журналистка наконец оставит их в покое и отправится осматривать ярмарку, Этта повернулась к графу:

– Что за…

– Не сейчас. На нас смотрят. Объясню позже.

– Ну нет. Вы сделаете это прямо сейчас, – прошипела она в ответ. – Давайте войдем в дом. Уверена, все поймут, что нам хочется побыть вдвоем, учитывая наш «роман».

– Думаю, Этта права. Вам точно нужно кое-что обсудить наедине, – заявила Кэтлин. – Идите, я пока присмотрю за ярмаркой.

– Что вы творите?! – без долгих вступлений воскликнула Этта, гневно меряя шагами ковер. – Мы не поедем вместе в Вену – ни в этой вселенной, ни в любой из параллельных.

– Я пытался спасти ситуацию. Еще мгновение – и Эйприл догадалась бы, что я заказал для отца в качестве подарка восстановление нашего фамильного древа.

– Ну и что? Кому до этого есть дело? Я понимаю, что вы хотите сделать из этого сюрприз. Но не слишком ли вы переусердствовали, пытаясь скрыть правду?

– Послушайте, я понимаю, что вы сердитесь.

– Сержусь? Да я просто в ярости!

– Но что сделано – то сделано. Это показалось мне лучшим выходом из положения. Кроме того, моя выдумка помогла Кэтлин…

А еще можно будет продолжать охранять Этту, пока она не переедет на новое место жительства, где Томми ее уже не найдет.

– Теперь весь мир будет считать, что мы – парочка влюбленных. Именно этого я и боялась.

– Знаю и прошу меня извинить, но я надеюсь, что Рождество в Вене компенсирует причиненное вам неудобство.

– Почему вы так решили?

– Потому что куда лучше провести праздник со мной в Вене, чем сидеть в одиночестве, прячась от Томми и скучая по дочери.

– Я и не знала, что вы собираетесь в Австрию.

Гейб еще несколько дней назад и не планировал туда ехать – пока не выяснил, что Мэтью Коулридж живет в Вене и играет на виолончели в знаменитом Венском оркестре. Габриэлю внезапно захотелось увидеть человека, который однажды займет его место – всего лишь взглянуть на него издалека, пока не вступая с ним в контакт.

– Это показалось мне неплохой идеей. Куда лучше встретить Рождество в Вене, чем слоняться одному по огромному особняку.

– Но для чего вам брать с собой меня? Я бы поняла, если бы вы поехали со своей настоящей подружкой. Но со мной?..

Все объяснялось просто: если Эйприл учует, что ее пытаются обмануть, подсовывая выдумку о романе Габриэля с Эттой, то она докопается до истории с генеалогическими изысканиями, а затем, возможно, поймет, для чего они понадобились.

– У меня на то свои причины.

– Сейчас не время для загадок. Разумеется, у вас есть свои причины, но я хочу, чтобы вы их назвали.

– Нет.

– Нет?

– Предлагаю вам сделку. Вы вплоть до Нового года позволите Эйприл считать, что являетесь моей девушкой и поедете со мной в Вену. Взамен я продлю наш контракт, увеличу выплату по нему, а заодно еще немного побуду вашим телохранителем. А в качестве дополнительного бонуса вы уведете Томми подальше от Кэти. Если вам не нравится мое предложение, можете позвонить Эйприл и сказать, что я все выдумал.

– Если я так сделаю, как поступите вы?

– Найду другую подружку и увезу ее в Австрию. Так что решать вам.

Этта сидела в роскошном салоне частного самолета, направляющегося в Вену, и, до конца не веря в происходящее, мысленно твердила себе, что, наверное, сошла с ума.

И как только Гейбу удалось уговорить ее поехать с ним? Впрочем, иначе пришлось бы объяснять Эйприл, почему Этта послушно поддакивала графу, рассказывающему про их «роман». К тому же провести Рождество в Вене куда интереснее, чем в своей квартире или каком-нибудь мотеле. А еще инстинкт историка подсказывал: тут что-то нечисто. Для чего Габриэлю срочно понадобилось в Вену, почему он скрывает от всех копания в своей родословной?

Ну, и последним аргументом в пользу этой поездки стал разговор со Стеф и Кэти. Подруга ужасно обрадовалась, услышав о том, что граф пригласил Этту в Австрию.

– Поезжай! Хоть раз в жизни немного расслабься, станцуй венский вальс. Забудь о тревогах, плыви по течению!

Дочь отреагировала так же:

– Мамочка, я так за тебя рада! Теперь мы будем знать, что ты справляешь Рождество не в одиночестве. Повеселись от души и ни о чем не волнуйся.

«Не волнуйся». Легко сказать! Пульс Этты учащался каждый раз, стоило ей бросить взгляд на Гейба, непринужденно ее разглядывающего.

Внезапно запиликал его мобильник. По разговору она поняла, что звонит Кора, сестра Габриэля. Когда граф закончил разговор, Этта обронила:

– Кажется, вы очень близки со своими сестрами.

– Не совсем. Им было около двух лет, когда меня отправили в интернат, так что в детстве мы не успели привязаться друг к другу и теперь, став взрослыми, идем каждый своей дорогой. А вы были единственным ребенком в семье?

– Нет. У меня есть сестра. Но я с ней не общаюсь.

– Так почему бы вам не восстановить родственные связи?

– Не все так просто.

– Почему?

– Когда я забеременела, приемные родители поставили мне ультиматум. Я должна была выбрать: или они, или ребенок. Я не смогла отказаться от ребенка, поэтому с тех пор не видела ни отца, ни мать. Моей сестре Розе тогда было всего три года.

Вспомнилась сцена расставания: отец стоит позади матери, которая держит обожаемую ими малышку Розу – ведь та была плоть от их плоти. Настоящий образчик идеальной семьи, в которой нет места для Этты.

В ушах снова зазвучали слова, сказанные тогда приемной матерью:

– Ты всегда можешь вернуться, и мы будем заботиться о тебе – это наш долг. Но когда твой малыш родится, ты должна отдать его на усыновление.

– Я не могу так поступить! – Чувствуя соленый вкус текущих по щекам слез, Этта простерла руки в мольбе. – Знаю, что поступила плохо, связавшись с Томми. Я совершила ужасную ошибку, но не откажусь от ребенка!

Ее мольба не смягчила сердца родителей.

– Ты должна его отдать в другую семью, потому что у него гены Томми. Как можно хотеть оставить такого младенца?

В этот момент Этта внезапно поняла, почему ее приемные отец и мать так и не смогли ее полюбить – они всегда считали, что, раз ее настоящие родители неизвестны, значит, у нее дурная наследственность.

– Я уже люблю этого еще не родившегося ребенка, и мне не важно, какие у него или у нее гены. Прошу, поймите: ведь это ваш будущий внук или внучка! Это дитя – часть меня.