Он остался тверд как сталь и презирал себя за это. Герцог победил в нем мужчину, возобладав над простыми человеческими страстями. В нем проявилось то, что вдалбливал в него отец. Фыркнув, он внутренне усмехнулся, когда вспомнил своего родителя, ханжу самой высшей пробы.

Сам он не был ханжой, но слыл самозванцем. Герцогом и просто мужчиной, который в полной мере подвержен плотским желаниям, стоило Люси Эштон оказаться неподалеку.

— Что произошло с тобой сегодня днем, братец?

— Не понимаю, о чем ты.

— Отлично понимаешь, — рассмеялась Элизабет. — Этот разговор о сплетнях! Его нельзя назвать ординарным.

— Меня разбирало любопытство, только и всего.

— Я думаю, ты мог шокировать леди Блэк.

— Ты знаешь Блэка так же хорошо, как я, Лиззи. Полагаю, мало что может шокировать его супругу.

— Но тебе удалось полностью погубить мои планы. Теперь придется поломать голову над новым планом, чтобы заставить Люси делиться своими секретами.

— Тебе здорово удаются подобные хитрости. Не сомневаюсь, ты придумаешь какой-нибудь коварный план.

Ему совсем не хотелось слышать о них. Вряд ли он сможет сохранить самообладание. Много ночей он страдал, представляя себе, как другой прикасается к ней. Эта мысль сводила его с ума. Ему нужен шанс, она должна увидеть в нем мужчину, а не титулованную особу. Но так получается, что Люси не склонна проявлять великодушие и позволять ухаживать за ней. Возможно, ей сегодня хотелось получить поцелуй, но случайный поцелуй и благосклонность к его намерению жениться на ней — далеко не одно и то же.

Его удивляло ее упрямое нежелание воспринимать его иначе, чем досадную помеху. И это после того, как она позволила мужчине, который называл себя Орфеем, лишить ее девственности, а затем оставить. А он? Он не мог бы рассчитывать на большее, чем тур вальса. Но она все же захотела его поцелуя.

— Ты так и не рассказал, удалось ли тебе узнать что-то новое на встрече с Блэком и Элинвиком сегодня днем?

Вопрос Лиззи прозвучал как раз вовремя, чтобы оторвать его мысли от Люси и тех страстей, которые, не ослабевая, кипели внутри его.

— Боюсь, не так уж много. Элинвику удалось найти ключ, который поможет нам проникнуть в царство Орфея. Вот, собственно, и все новости.

— Элинвик, — раздраженно фыркнула сестра. — Я бы не стала возлагать слишком больших надежд на его ключи. Скорее, они помогут проникнуть в будуар какой-нибудь дамы.

Он взглянул на сестру, она казалась совершенно невозмутимой. Он знал, Лиззи недолюбливает Элинвика, но в последнее время она намного резче высказывалась о маркизе. Неизвестно почему, ему стало обидно за друга и ужасно захотелось поделиться с сестрой тем, что он узнал сегодня. Но это не тема для обсуждения с воспитанной леди. Что-то подсказывало ему, Элизабет не станет относиться ни благосклонно, ни снисходительно к подвигам маркиза с леди Ларэби. Даже если все это во имя Братства.

— Надеюсь, у нас с Люси найдется минутка наедине, чтобы этим вечером обсудить собственные дела. Я чувствую, она доверяет мне настолько, что готова поделиться самым большим секретом. Больше того, мне кажется, она сама ищет возможности поговорить. Что-то тревожит ее, а я могла бы успокоить ее душу.

Он не ответил. Вспоминая выражение ее глаз, полных печали и боли, хотел бы подхватить ее на руки и заставить поцелуями забыть обо всем.

— Мне очень хотелось просить тебя, братец, чтобы ты не старался полностью захватить ее внимание сегодня вечером.

— Я и не захватываю, — сердито глянув, сказал он. — Совсем наоборот.

— А сегодня днем, что это было? — широко улыбаясь, спросила Элизабет.

— Дискуссия, — коротко заметил он.

— Не нужно быть зрячим, чтобы понять: тебе пришлось потрудиться, чтобы завоевать не только ее доверие, но и ее сердце.

— Может, мне не нужно ее сердце, — огрызнулся он, скрестив руки на груди. Он был расстроен и чувствовал облегчение оттого, что сестра не может видеть его лица. Взрослый мужчина, герцог дулся, как мальчишка, не выросший из коротких штанишек.

— Звучит так, словно узник, заточенный в темнице, говорит, что не мечтает о солнечном свете. Сассекс, ты глуп, если считаешь, что я поверила, будто ты переменил свое мнение и чувство к Люси Эштон.

— Лиззи, ты стала действовать как прочие светские дамы. Слишком много говоришь.

Лиззи улыбнулась, а он отвел взгляд в сторону, несмотря на то что она не могла видеть ни его, ни эмоций, которые отражались в его глазах.

— Любовь не выбирает легких путей. Это чья-то цитата, не так ли?

— Шекспир сам не знал, о чем он говорит, когда писал эти слова.

— В самом деле? Откуда тебе знать, прав поэт или не прав?

Со стоном он откинул голову на подушки кареты:

— Из всех женщин ты одна способна свести меня с ума.

— Неужели? Какой удивительный комплимент. Приятно узнать, что у меня талант вызывать эмоции.

— Это вовсе не комплимент.

— А я вовсе не тупица. Ты не меня считаешь невыносимой, а эту тему и то, как холодно относится к тебе Люси.

К счастью, карета повернула за угол и стала замедлять ход.

— Мы прибыли. Подожди минутку.

Лиззи вытянула перед собою руку, останавливая его.

— Люси нужно время, Адриан. И… — Элизабет залилась краской, он с удивлением уставился на сестру. — Возможно, мягкое убеждение. Знаешь, не стоит быть все время герцогом, брат. Иногда для дамы гораздо предпочтительнее видеть рядом с собой всего лишь мужчину.

Закрыв глаза, Адриан думал о том, как часто эти же слова приходили ему в голову в течение вечера. Всего лишь мужчиной. Если бы он только мог, но тяжесть титула и репутация не позволяли этого допустить, впрочем, как и тайна, которую он хранил.

— Смотрите, пришла сама Ледяная Принцесса. Старая дева, сестра Сассекса.

— Ей сейчас, вероятно, никак не меньше тридцати. Слишком поздно, чтобы надеяться на замужество.

— Слишком высокомерна, не так ли? Вы только взгляните, как она держится, словно выше любой из нас. Все превозносят ее как ангела, но ангелам не к лицу такое высокомерие.

— Она же совершенно слепа, где ей увидеть собственные недостатки, — раздался чей-то сдавленный смешок позади.

Они пробыли в музыкальном салоне Самнерсов меньше пяти минут, а Люси уже услышала так много язвительных замечаний, сгущающихся вокруг подобно ядовитому облаку. Она думала, что со стороны Сассекса весьма предусмотрительно оставить их у самого входа в зал. Она не сразу оценила, что, перед тем как отойти, он поставил их так, чтобы они могли наблюдать, оставаясь снаружи, не позволяя светской черни сомкнуться вокруг. В эту минуту ей уже хотелось, чтобы он вернулся и своим твердым, холодным взглядом, как ледяным кинжалом, пронзил гарпию, хихикающую у них за спиной.