Она совершила торжественный выход, стараясь сохранять равнодушный вид, невзирая на то, что Лоркан, одетый теперь в бирюзовую рубашку, выглядел неотразимо, а в соблазнительной близости от них стояла кровать.

— Ух ты! Опять в платье! — с восхищением заметил он.

— Это ради шеф-повара. Шефы любят женские ножки, — сказала она в оправдание своего выбора: голубое платье с тугим пояском над короткой кокетливой юбкой.

— Придется освоить кулинарию, — задумчиво произнес Лоркан.

Она хихикнула.

— Э… если не возражаешь, я здесь просушу волосы. Из-за розетки… тут лучше зеркало…

Он подошел и схватил фен, которым она размахивала.

— Давай я. Садись.

— Но…

— Сидеть!

Как покорные цирковые зверушки, она и собаки разом сели.

Позволить ему сушить ей волосы — это самое сексуальное, что только можно было придумать. Его пальцы приподнимали ее волосы, прикасались к затылку, заставляли сладостно трепетать все тело.

Вскоре она перестала волноваться. Похоже, он в этом деле профессионал. Ревность пронзила ее. Он уже делал это другим женщинам!

— Тебе не идет хмуриться, — протяжно произнес он.

Кетлин открыла глаза и увидела в зеркале свое обиженное лицо и его лукаво искрящиеся глаза.

— Я думала, во сколько мне обойдутся твои услуги.

Он ухмыльнулся.

— За такую копну? По максимуму.

— Утка под ягодным соусом? — предложила она.

— Идет!

— Легко же тебя удовлетворить.

Его пальцы застыли. Они переглянулись.

— Я не сказал бы, — тихо произнес Лоркан.

Внезапно ощутив жгучее желание, Кетлин опустила ресницы.

— Поторопись. — Голос у нее сорвался.

— Так дальше продолжаться не может, — сказал он ей на ухо, путаясь рукой в еще мокрых волосах. Широко открытыми глазами она уставилась на его отражение в зеркале. — Надо переделать водопровод и электрическую сеть. Мы не можем вечно пользоваться одной ванной.

— Расходы…

— Я разберусь. Предоставь это мне. Так, посмотрим…

Она всполошилась: он отключил фен и наклонился над ней, чтобы зачесать ей волосы за уши. Кончики его пальцев легко прикасались к чувствительной коже, и у нее от этого по всему телу пробежали искры.

— Прекрасно. — Кетлин вскочила. — Спасибо. Ты очень любезен.

— Я причесывал маму, когда у нее почти год не двигалось плечо, — хрипло пояснил он.

Кетлин молча кивнула, и они побежали вниз.

Весь день они вели себя как резвые дети. Поднимаясь по Скай-роуд, откуда открывался потрясающий вид на пустынные бухты и острова в окружении гор, они пели, болтали, останавливались, чтобы выскочить из машины и полюбоваться пейзажем.

Наверное, приподнятое настроение Кетлин заразило гостиничного шефа. Он высоко оценил и овощи, и выпечку и сделал постоянный заказ.

На радостях Лоркан и Кетлин решили устроить себе пикник на морском берегу.

— Нс верится, что он заключил со мной такой выгодный контракт… — возбужденно проговорила она, пока Лоркан пытался понять, с какой стороны дует ветер.

— Здесь. — Он поставил корзину с сдой и расстелил взятый из машины коврик. — Тебе не слишком много прибавится работы? — спросил он, разглядывая содержимое корзины. — Тебе и так некогда собой заниматься…

— Я надеюсь расширить предприятие, — уверенно заявила Кетлин. — Думаю, что смогу увеличить постоянное производство, а также заказывать блюда бывшему повару у нас в деревне. Пекарь скоро уйдет на покой и более чем рад сдать в аренду производственную площадь. Кевин возьмет на себя большую часть выпечки, таким образом у меня будет время работать с клиентами. Он даже лучше меня печет. Я так рада! — порывисто вскрикнула она.

— И я рад.

— Правда, Лоркан? — Она встретила задержавшийся на ней теплый взгляд и затаила дыхание.

— Какой человек в своем уме не возрадуется, — сказал он, разрушая интимность момента, — в таком прекрасном уголке Земли?

Лоркан с облегчением заметил, что она перестала подстегивать его пульс своей сияющей улыбкой и перевела внимание на еду. Она притихла на время, и он был рад, что избавился от стресса. Он с удовлетворением откинулся назад, наблюдая за тем, как одинокая цапля с надеждой разглядывает отмель.

— Пойду пройдусь, — вдруг сказала Кетлин. — Одна.

Ею можно было залюбоваться — так гармонировала ее миниатюрная фигурка с окружающей природой. Она шла вдоль берега с каким-то печальным видом. Беззащитный облик делал ее привлекательной в глазах мужчин. Она нуждалась в покровительстве.

Помрачнев, Лоркан выпрямился. В груди у него образовался комок. Совесть один за другим ставила вопросы. Например… не надо ли помочь ей найти любимого мужчину, не помешают ли ей его планы найти истинное счастье?

Он стал собирать остатки пикника, но прервал свое занятие, чтобы посмотреть, как она возвращается. Ветер трепал ее волосы, открывая опущенное лицо.

Черт. Кого он обманывает? Он сам хочет составить ее счастье. И ведь может. Оба хотят жить в особняке. Существует единственный способ сделать это так, чтобы деревня не заклеймила их позором как прелюбодеев.

Если Кетлин согласится на его предложение, размышлял он, это будет означать, что она приняла трезвое решение, отвечающее ее потребности в защите и материальном обеспечении.

Ни один из них не принял бы в расчет любовь.

Они возвращались по той же дороге среди широких торфяников, остекленевших гор, отшлифованных ледниковыми периодами, мимо сотен темных, таинственных бухт цвета шоколада.

Кетлин не разговаривала, но Лоркана это не беспокоило. Он с жадностью впитывал дикую красоту пейзажа.

Горы кутались в облака, как в шали. Реки каскадами стекали по крутым склонам, пенясь у валунов, лежавших на обочине дороги. Пейзаж был испещрен руинами: ранними христианскими церквами и наводящими ужас останками целых деревень, вымерших от голода в прошлом веке.

Эта земля вросла ему в душу, расчувствовавшись, думал Лоркан. Он не удержался от того, чтобы взглянуть на сидевшую за рулем Кетлин. Вот еще одна дикая красота, которой он был бы рад любоваться до конца своей жизни.

Любой мужчина отдал бы предпочтение красоте, не так ли? Его очаровывал ее профиль со вздернутым носиком и полными губками. Лоркан поймал себя на том, что ласково улыбается.

Пока Кетлин находилась на вечернем занятии йогой, Лоркан, как обещал, присматривал за уткой. Время от времени озадаченно поглядывая в духовку, он разрабатывал сценарий обольщения. Расставил на столе лучшее серебро и хрусталь. В погребе нашел идеальное вино и поставил на георгианскую серебряную подставку. Потом выбежал, чтобы набрать букет роз, и заполнил ими хрустальную вазу.