заинтересованность и покровительство принцев — капризная вещь. Главная угроза жизни представителей еврейской диаспоры исходит вовсе не от народных погромов, которые все же редки, но от правительственных эдиктов. Властитель, нуждающийся в деньгах, всегда испытывает искушение утратить расположение, прислушаться к наветам (или изобрести вину лично) и издать указ, выдворяющий евреев с его территории. Выдворение означает конфискацию всего состояния19, а также сулит еще одну прибыль в казну правителя, когда спустя какое-то время он милостиво разрешит евреям вновь поселиться на его землях. Семьдесят лет назад, во времена Третьего крестового похода, евреи были изгнаны из Труа, равно как и евреи из многих других мест. Синагога в старом гетто была конфискована и превращена в христианскую церковь Святого Фробера. Вторую синагогу, расположенную в новом торговом квартале на западе cite, постигла та же участь — она была превращена в церковь Святого Панталеона. Однако соседняя улица на века осталась улицей Синагоги (Rue de la Synagogue).

Даже такая серьезная провинность, как ритуальное убийство, скорее повлечет за собой штраф, нежели смертную казнь. Предполагаемый убийца в Лондоне был приговорен к непомерному штрафу в шестьдесят тысяч марок, взысканному с еврейского сообщества. Фридрих II, король Сицилии и император Германии, недавно услышал обвинение в использовании крови христиан в ритуальных целях, выдвинутое против евреев города Фульда. Склонный к научному мышлению, император приказал провести расследование и созвал совет, состоящий из ученых-выкрестов из разных стран. Заключив, что для древнего обвинения нет оснований, Фридрих пресек дальнейшие наветы. Что, впрочем, не помешало ему взыскать с евреев Фульды штраф — за нарушение спокойствия. Папа римский (Иннокентий IV) также объявил веру в якобы совершаемые евреями ритуальные убийства предрассудком, но и он не добился успеха у невежественных масс.

Обращение евреев в христианство — чрезвычайно редкое явление, но иногда случающееся. Бывает, новообращенным предоставляют защиту, которая призвана уберечь не только от возмездия бывших собратьев по вере и от оскорблений со стороны христиан, но и от потери собственности. Но куда чаще, однако, новоявленного христианина настигает солидный счет от его христианского властителя, не желающего отказываться от еврейских налогов без достойной компенсации. Впрочем, у суверенов есть немало способов получить деньги с евреев. Генрих III, который правит в Англии, недавно отдал «своих» евреев в заклад брату, Ричарду Корнуолльскому.

Насильственное обращение было запрещено, равно как и вмешательство в отправление еврейских обрядов. Однако выражения, в которых сформулирован этот запрет, демонстрируют, что со стороны христиан в нем значительно меньше терпимости, чем хотелось бы думать. «Во время их гульбищ, — предписывает папа Иннокентий III, — никто не смеет тревожить их, избивая дубинами и бросая в них камни». Кроме того, категорически запрещается вымогать деньги у евреев, угрожая выкопать тела их умерших с еврейского кладбища.

И все же, вопреки подозрительности и неприязни, которые вызывают у соседей обитатели еврейского квартала, контакты христиан и евреев многочисленны и далеко не всегда враждебны. Евреи часто служат графскими банкирами и собирают для них пошлины и налоги. Принято считать, что дед нынешнего графа Генрих Щедрый, известный своей ученостью, обращался к еврейским ученым мужам, чтобы узнать их толкование некоторых фрагментов Ветхого Завета. Еврейские и христианские торговцы нередко вовлечены в совместное коммерческое предприятие. Недюжинное благосостояние многих представителей еврейской диаспоры Труа наглядно демонстрируют великолепные дома на улице Вьей-Ром к югу от старинного донжона.

Если XIII век и не лучшее время для того, чтобы родиться евреем в Европе, то уж точно и не самое худшее.

Глава VII

Крупные предприятия

Приобретай — скупись, сбывай — задирай цену,

Ни лихоимства, ни обмана не гнушайся.

Рутбёф Труаский

Невзирая на феодальные повинности, гильдейские требования, исключительные привилегии сеньоров и церковные предписания, европейский предприниматель XIII века ухитрялся зарабатывать — и нередко весьма неплохо. Главных путей обогащения было два: торговля тканями и банковское дело. И зачастую деловые люди совмещали эти занятия.

Типичный «капиталист» Труа управлял своим, как правило, включавшим в себя несколько сфер деятельности предприятием с первого этажа собственного дома, расположенного на одной из лучших улиц, примыкающих к ярмарочному кварталу. На этом этаже располагались две комнаты. В той, куда вел вход с улицы, долгими днями трудился ученик. Чаще всего она была завалена разнообразными товарами — шкурами, мехами, шелками, утварью, медной проволокой, железными инструментами, пергаментом, — какими только торговал владелец дома. Однако самым важным товаром определенно была шерсть — сырье, пряжа или ткань.

В глубине дома располагалась бухгалтерия, где купец и, возможно, его старший сын осуществляли необходимые расчеты. Это была довольно темная комната. Главным элементом конторского оборудования служила счетная доска — плита, размеченная горизонтальными линиями, вдоль которых передвигали кости. Нижняя линия представляла единицы, а следующая уже не десятки, но двадцатки, поскольку в универсальной расчетной валюте двадцать су равнялось одному ливру. Вертикальные линии помогали ориентироваться в расстановке костей.

Записи велись на восковых табличках. Пергамент, печать, полдюжины перьев, чернила, лента или шнур составляли арсенал письменных принадлежностей. Написав письмо, купец запечатывал его с помощью ленты или шнура и своей печати. Большинство деловых писем было составлено по-французски, но порой корреспонденция велась на латыни, изредка на итальянском или же более экзотических языках, для чего могла понадобиться помощь профессионального писца. Пара столов, три-четыре жестких стула или табурета и немного свечей почти завершали обстановку расчетной комнаты.

Остался неупомянутым, однако, еще один, самый важный, предмет: окованный железом и запертый большим металлическим замком купеческий сейф. И хотя в деловой жизни наличные деньги уже не имели столь решающего значения, как сто лет назад, процветающий купец всегда имел хороший запас серебряных, медных, цинковых денье20 наряду со стопкой пергаментных залоговых обязательств. Ливр и су, хотя и использовались в расчетах по всей Европе, в виде монет не существовали. Единственной значимой монетой, обращающейся в любом объеме, было пенни, или денье, которое чеканили в удивительном разнообразии размеров и сплавов. Монеты, около полутора сантиметров в диаметре и в лучшем случае серебряной на треть, хватало, чтобы оплатить три-четыре часа труда рабочего. Это причудливое разнообразие объяснялось тем, что правом чеканить монеты обладало изрядное количество сеньоров и епископов. Монетные дворы были весьма дорогостоящи в эксплуатации и требовали доходности, рождая соблазн повысить ее за счет увеличения доли меди в продукции. Провенское денье, чеканившееся в «городе-побратиме» Труа Провене, повсеместно славилось своим неизменным содержанием тридцати процентов чистого серебра. Но находились и весьма недальновидные сеньоры, наживающиеся на снижении качества монет. Однако даже они очень ревностно относились к своей привилегии,