Но двухчасовой допрос в МУРе ничего не добавил. Скороход стоял на своем: был пьян, проспал. А жена просто все перепутала.

Можно было, конечно, доложить Штуру. Зная его и сложившуюся в этом деле ситуацию, легко было поверить в то, что санкция на арест прокурором Москвы будет выдана. Но так не хотелось расписываться в своем бессилии. Уставший Владимиров без всякой надежды набрал номер службы охраны и попросил пригласить начальника.

— Вы ничего не хотите мне рассказать?

— Это я распорядился не фиксировать в журнале и не обращать внимания на машину, — заявил Белов, — если нужно, я сейчас приеду.

С Минчевой Денис встретился в небольшом ресторанчике на Арбате. Ему не хотелось обсуждать что-либо по телефону, поэтому он назначил встречу здесь. Приятный интерьер, спокойная музыка. Они заказали пирожные и кофе по-турецки. Через минуту услужливый официант поставил перед ними блюдца с бисквитами, украшенными горами воздушного крема, и чашки с дымящимся напитком. Ольга не скрывала своего удовольствия. Она, видимо, рада была хоть на некоторое время забыть о трауре.

— Ольга Александровна, я только что разговаривал с психоаналитиком, которого посещал ваш муж. Он рассказал, что в последнее время Игоря одолевали страхи.

— Игорь посещал психиатра? — искренне изумилась она. — Честно говоря, обидно узнавать такие детали от постороннего человека. Хотя, конечно… простите, я сама виновата, знала, что обязательно всплывет что-то неприятное.

— Странно, что вы об этом не знали. Состояние психики вашего мужа было, по словам психолога, очень нестабильно. Ему везде мерещилась слежка. Он боялся какой-то могущественной структуры, желающей его разорить.

Ольга, похоже, готова была расплакаться:

— Но почему же он не делился этим со мной, своей женой, самым близким для него человеком?!

— А может быть, он все же пытался?

— Рассказать? — Она отрицательно замотала головой. — Нет, рассказать не пытался. Я замечала за ним некоторые странности, они меня немного пугали, но Игорь всегда старался все сгладить, каждый раз успокаивал, просил забыть, говорил, что просто устал и потому иногда срывается.

— А что вы имеете в виду, какие странности? — уточнил Денис. Беспричинная ярость или, может быть, наоборот, подавленность?

Она недоуменно пожала плечами:

— Я не знаю, как это назвать. Например, где-то месяц назад я вернулась из университета усталая и совершенно разбитая, сдавала курсовую, и из меня все жилы вымотали. До приезда Игоря было еще часа два. Я просто сидела в его кабинете, на диванчике, я любила так сидеть, разглядывать картину у Игоря над столом, сильная картина, она меня всегда успокаивает. И вдруг Игорь внезапно врывается в кабинет и, совершенно белый от злости, начинает допытываться, что я тут делаю. Не позвонил, что приедет раньше, как будто подозревал меня в чем-то и хотел проверить. Я тогда от неожиданности слова не могла вымолвить, думала, он меня ударит. Потом наконец сказала, что любуюсь картиной. Картина — это был мой подарок Игорю к годовщине свадьбы, он знал, что она мне страшно нравится. И мой ответ, кажется, его удовлетворил. Он перестал сверлить меня глазами и медленно, очень внимательно осмотрел всю комнату. Потом так же внезапно успокоился, чмокнул меня в щеку, попросил прощения, сказал, что очень устал на работе. Я его уговаривала отвлечься, поехать отдохнуть, а он все твердил, что сейчас не время и что много важных дел. — Ольга отодвинула чашку с остывшим кофе, к которому так и не притронулась. — Вы хотите меня убедить, что Игорь был параноиком?

— Нет, — успокоил Денис. — Во всяком случае, пока — нет. У вашего мужа вполне могли быть веские основания подозревать за собой слежку. Но чтобы в этом убедиться, мне необходимо осмотреть вашу квартиру.

— Но сейчас я не готова, — запротестовала Ольга, — у меня, наверное, такой беспорядок.

— Беспорядок нам не помешает. — Денис придвинул к ней блюдо с бисквитами. — Подкрепитесь как следует, и сразу поедем.

Ольге не оставалось ничего другого, как согласиться.

Владимиров и быстро подъехавший Штур слушали невероятный рассказ начальника охраны. За несколько дней до трагических событий управляющий комплексом предупредил по телефону о том, что на днях, возможно поздно вечером, приедет легковая машина, которую надо пропустить на территорию комплекса и без лишних вопросов дать возможность разгрузиться и уехать. Ее марку и номер он сообщит по пейджеру позднее. Ранее он уже несколько раз подобные распоряжения делал: к жильцам приезжали гости, причем иногда необычные, проститутки например, а однажды были даже цыгане. Поначалу делали записи в журнале. Но это мешало: иногда по второму разу искали хозяина оставленной машины, разбирались. Поэтому решили в таких случаях ничего не фиксировать.

Около десяти часов вечера в четверг на пейджер Белова пришло сообщение: «Белый форд, номерной знак…» Отдав распоряжения дежурившим в ночь и заступавшим на утро, Белов отправился спать. Придя к восьми часам на работу, выслушал доклад о том, что машина пришла, стоит без водителя, пассажиров не было, никто ничего не выгружал и не загружал.

Белову это не понравилось, но он решил без указаний управляющего машину не осматривать и не удалять с территории комплекса. А куда он, собственно, мог ее вывезти? Но когда «форд» никуда не делся и после полудня, Белов обеспокоился всерьез. Мобильный же телефон управляющего был то занят, то не отвечал.

Почувствовав неладное, Белов бросился на поиски управляющего, нашел его, но тот сказал, что никакого сообщения ему на пейджер не посылал. Белов мчался к машине — и не успел. Еще не видя ее, он услышал выстрелы, а когда добежал до места — все было уже закончено. На пейджере — сообщение дежурного о применении огнестрельного оружия на территории комплекса, повлекшем ранения.

По инструкции в таких случаях, после выдачи сообщения начальнику охраны, дежурному полагается немедленно звонить в милицию.

Следовательно, скоро она здесь будет.

Быстрей к управляющему. Управляющий перепуган, ничего знать не желает, грозит рассказать милиции обо всем, как только его спросят.

К дежурным. Приказ говорить: ничего не видели, недосмотрели.

Звонить ночной смене? Нет, потом могут обнаружить звонки, лучше направить с инструкциями свободных от дежурства. Они таки успевают предупредить кого нужно до того, как с ночной сменой встретится дежурный следователь.

Дальше: томительное ожидание, невозможность предпринять какие-либо действия, попытки понять, что произошло, кто это мог сделать, кому это могло быть нужно. Вопросы, вопросы, вопросы… Вопросы, на которые нет ответов…

— Предположим, вы говорите правду, — обратился Штур к умолкнувшему Белову. — На что вы надеялись? Неужели не понимали — рано или поздно следствие обо всем узнает!