На тонком мониторе появилась видеоизображение Кейджи Танака, смело демонстрирующего культи обеих рук. Он что-то говорил. Из всех слов Антон разобрал только свою фамилию.

— Господин Танака благодарит вас за согласие сотрудничать, — перевел Сатори. — А вот то, что вас интересует больсе всего.

Японец открыл файл. На экране возникло вращающееся изображение мозга. Нажимая кнопки меню, японец демонстрировал различные проекции левого и правого полушарий, глубинную структуру и огромные массивы данных.

— Я оставляю вам ноутбук. Вы разберетесь.

— Протез мне тоже понадобится.

— Согласен. Теперь поговорим о сроках. В договоре указано, что вы сделаете работу за три месяца. — Сатори смерил Шувалова вопросительным взглядом.

— Я справлюсь, — заверил ученый. — Через месяц вы получите данные по нейрочипам. Когда их изготовите, привезете мне. К этому времени мой специалист разработает программное обеспечение. Мы протестируем чипы, и назначим дату операции.

— Вы хотите провести операцию в Москве?

— Да, конечно.

— Но это опасно. У нас лучшие хирурги.

— Здесь их опыт не поможет. Я буду работать с теми, кому полностью доверяю.

— Как скажете, доктор Шувалов. — Японец внес исправления в бумаги и протянул их Антону. — Предлагаю подписать договор.

Шувалов размашисто расписался. Пряча свой экземпляр в карман, он спросил:

— А если эксперимент закончится неудачно?

В течение всей встречи Хисато Сатори ждал этого вопроса. У него был заготовлен ободряющий ответ, но, вспомнив Кеджи Танака в ярости, вспышки которой лишь участились после авиакатастрофы, он ограничился мрачной фразой:

— Луцсе, чтобы вы справились.

Рабочий день закончился. Уставший Антон Шувалов вошел в комнату отдыха персонала. Работа к наркологической клинике Стерьхова была не столько тяжелой, сколько однообразной и неинтересной. Это утомляло пытливого ученого.

Шувалов распахнул холодильник, извлек бутылку молока, наполнил стакан. Вслед за ним в комнату вошла Илона Гладкая, которая при всех своих внешних достоинствах оказалась толковой медсестрой и помогала ему при процедурах. Антон уже знал, что под обтягивающим халатиком на пышном теле девушки кроме нижнего белья ничего нет, и старался не смотреть в ее сторону. Он сделал вид, что рассматривает очередной магнит на холодильнике, который по традиции приволок из поездки кто-то из сотрудников.

— Я вам приготовлю горячие бутерброды, Антон Викторович, — проявила заботу Илона, потеснила Шувалова и надолго склонилась перед открытым холодильником.

Антон сел за стол, покосился на девушку и, поборов искушение, уставился на выключенный телевизор. Хлопнула дверь, с ворохом бумаг в комнате появился Дмитрий Серьхов.

— Скольким придуркам сегодня мозги вправил? — весело спросил он.

— Не помню, — лениво ответил Антон.

— А я тебе скажу. Одиннадцати! На трех больше чем вчера. Наша новая услуга, как я и предполагал, оказалась весьма востребованной. Людям свойственно верить в то, что они не понимают. В бога, в дьявола и чудеса науки! А мозг — это самое темное место в человеческом организме. Для продвинутых я написал в рекламе заумные фразы о твоем методе, остальным отвечаю — это добрый колдун с ученой степенью. И работает! Еще как! Заметь: не волшебник, а колдун. В приторные сказки люди не верят, им с червоточинкой подавай.

Дзинькнула микроволновка. Илона вынула одноразовую тарелочку с двумя дышащими паром бутербродами и поставила ее перед Шуваловым.

— Дмитрий Евгеньевич, вы будете? — спросила она.

— Антон, чем ты питаешься? — скривился главврач. — Давай-ка сегодня завалимся в ресторан. Отметим первую неделю твоей работы у нас. А то ты, старик, грустный какой-то.

— Не могу.

— Почему? Я же в курсе твоих семейных отношений. Дома тебя не ждут. А мы вот что сделаем, Илоночку с собой возьмем. Она девушка добрая и нежная. Ты поедешь с нами, Илона? — Медсестра, потупив глазки, кивнула. — Вот видишь, нет вопросов, старик. Собирайся, я тебя отвезу в очень приличное место. Ужин за мой счет.

— Я в институт еду.

— Какой институт? Уже ночь!

— Дима, помнишь, я тебя просил, когда потребуется, выделить лучшую операционную.

— Да сделаем, не вопрос.

— Для этого мне надо завершить ряд исследований.

— Ты ездишь по ночам в свой бывший институт?!

— Днем меня туда не пускают.

— Ну, Антон… Ну, ты даешь. Они тебя в шею, а ты для них по ночам корячишься.

— Я не для них. Я ради других людей.

— Ты лучше о себе подумай. Прокуратура отстала?

— Да где там. Следователь каждый день то позвонит, то сама явится, как из-под земли. Узнала, что я здесь работаю, и вчера приехала.

— Мне докладывали. Чего она хотела?

— Собирает показания, чтобы упрятать меня за решетку, и проверяет, не смылся ли я заграницу.

— А есть такая возможность?

— Приглашают… Сулят золотые горы.

— Ну, на счет гор тебе врут. Деньги сейчас делаются в России.

— Только не в науке.

— Я тебе что, мало плачу? — изобразил праведную обиду Стерьхов.

— Нормально, но разве это наука. В твоей клинике я из-за денег, а в институт езжу… — Антон в отчаянии махнул рукой. — Не могу я без науки! Не могу! Я должен осуществить одну давнюю мечту.

— Какую?

— Скоро узнаешь. Если получится, это будет великий шанс для инвалидов.

— Теме моих наркоманов мало? Надо не об убогих думать, а о себе!

— Они не убогие. Они — такие же как мы, только ограничены в возможностях. Я хочу уменьшить эти ограничения.

— Ну, как знаешь. А я вот хочу просто отдохнуть. Я работаю для того, чтобы жить, а не живу для того, чтобы работать. И в ресторан я поеду, потому что там вкусно кормят. — Стерьхов перевел масленый взгляд на медсестру и сладко улыбнулся. — Илоночка составит мне компанию. Собирайся, пампушечка.

Он вышел. Илона Гладкая виновато потупила взор и посеменила к двери. Антон задумчиво пережевывал бутерброд с подсыхающим сыром.

From: [email protected]

To: [email protected]

Шувалов — упертый идиот! Он нашел новую работу и тайно появляется в своем бывшем институте. Он проводит там целые ночи! Чем он там занимается?

From: [email protected]

To: [email protected]

Меня не интересуют его занятия. Он типичный ученый-псих, повернутый на работе, и будет цепляться за науку при любых обстоятельствах. У нас другая задача. Сделать его жизнь невыносимой! Превратить ее в ад! И как можно скорее. Иначе наш собственный Ад никогда не закончится.