— Юрий Михайлович, к вам министр! — с порога воскликнула Валентина Федоровна, ворвавшись в кабинет Леонтьева с несвойственной ей прытью. — Уже идет по коридору. Что делать?

После сомнительного инцидента в лаборатории № 7 директор ожидал, что в любой момент его могут вызвать на ковер к начальству. Но то, что высокопоставленный чиновник сам явится в институт, да еще без предупреждения, даже его обескуражило. Однако опытный руководитель быстро собрался.

— Кофе готовь. И не дергайся! — скомандовал Леонтьев, поправляя галстук и застегивая пиджак.

Подтянутый ухоженный министр Гриценко был одногодком шестидесятилетнего Леонтьева, но выглядел моложе, особенно на официальных подретушированных фотографиях. Он стремительно вошел в кабинет, опустил в кресло кожаный портфель и небрежно сбросил туда же элегантное пальто. Выглядел он крайне озабоченным.

— Здравствуйте, Владимир Матвеевич, — сдержанно улыбаясь, вышел навстречу гостю Леонтьев.

— Добрый вечер, Юрий. — Чтобы не запутаться в отчествах министр всех, кто ниже его по рангу, называл по именам. Он опустился за длинный стол и забарабанил пальцами по столешнице. — Я только что от премьера. Ты же знаешь, как он трепетно относится к армии.

Леонтьев кивнул, еще не понимая, куда клонит министр. Какое отношение происшествие в институте имеет к армии?

Министр продолжил:

— Хотел завтра тебя вызвать, но думаю, зачем откладывать. Вот и заехал, по пути. Помнишь историю с генералом Павловым?

— Тем самым? Его машину взорвали, и он чуть не погиб?

— Да. Три года назад об этом все газеты писали. Премьер его лично наградил орденом. С тех пор о генерале многие забыли, а премьер помнит. — Министр вновь забарабанил по столу.

— А в чем дело, Владимир Матвеевич?

— А дело в том Юрий, что генерал Павлов все эти годы лежит в коме. И врачи ничего не могут сделать. Ни-че-го! Родственники измучились, потеряли надежду и обратились к премьеру. Вот он и вызвал меня… Поэтому я здесь.

Рашникова внесла две чашки кофе и вазочку с конфетами.

— Сыт я этим кофе. Не буду, — небрежно махнул рукой министр.

— Унеси, — зашипел на ассистентку Леонтьев, сел напротив Гриценко и осторожно поинтересовался: — Премьер говорил обо мне?

— Нет, конечно. Он говорил о боевом генерале Павлове, который многое сделал для страны. Таких людей страна должна ценить.

— Согласен, — кивнул Леонтьев, чтобы заполнить возникшую паузу.

— И еще премьер говорил о науке. По его мнению, наука должна создавать не только теории, но и смело применять их на практике, особенно, когда великий человек в беде.

— Мы так и работаем. Фундаментальные исследования сочетаем с практикой. У нас даже конференции называются научно-практическими.

— Да не в этом дело!

— А в чем?

— В общем, премьер хочет, чтобы мы, используя самые передовые достижения науки, оживили генерала.

— Вывели из длительной комы, — уточнил профессор Леонтьев, невольно вспомнив самоуправство дерзкого Шувалова.

— Называй, как хочешь, сути это не меняет. Премьер требует, чтобы мы включили мозг генерала. Он так и сказал: включили!

— Если лучшие врачи за три года не смогли…

— При чем тут врачи! — оборвал директора Гриценко. Всем было известно, что давний выпускник технического университета, ставший министром, уважал лишь точные науки. — Я уже связывался с ними, и знаешь, что они говорят? «Мы не теряем надежды». Я спрашиваю, какие новые методы вы применяете, а они — не теряют надежды! Это издевательство, а не наука!

Леонтьев невольно сжался под грозным взглядом раздосадованного министра.

— Что требуется от меня? — осторожно поинтересовался директор Института нейронауки.

— Премьер разве не ясно выразился? Включить мозг генерала!

— Легко сказать…

— Твой институт изучает человеческий мозг. Вы все наши извилины и бороздки посчитали и описали. Ведь так?

— Это еще в прошлом веке сделали.

— Не прибедняйся. Я видел ваши нейроанатомические атласы. Там мозги разрисованы точно карта. Эта область за то отвечает, та — за другое. Полная картина! Что тебе еще надо?

— И картам этим сто лет в обед. Только они так же приблизительны, как средневековая карта мира, когда очертания материков были весьма далеки от реальности, а белые пятна по площади превышали все остальное, — пытался растолковать министру состояние дел Леонтьев.

— Очертания материков, — усмехнулся Гриценко. — Так найди смелого ученого, который подобно Колумбу, поплывет в Индию не на восток, а на запад! Может тогда что-нибудь новое и откроете. Есть у тебя такой человек?

«Был», — подумал директор, едва сдерживая досаду.

Шувалов и Петровская с недоверием смотрели друг на друга. Он ждал ответа, она оценивала его внутреннее состояние. Неожиданно следователь картинно рассмеялась.

— Разве я говорила о побеге? А вдруг, вас собьет машина, тогда вы точно избежите тюрьмы.

— Вы очень добрая, — процедил Антон.

— Thanks, — ухмыльнулась Петровская.

— Чтение журнала не прошло для вас даром, — Шувалов кивнул на яркую обложку, кричащую заголовками на английском.

— Журнал ни при чем. Спасибо, вы еще не заслужили. — Загадочно ответила следователь и обратила внимания на нагрудный карман его куртки. — Кажется, у вас телефон звонит. Поговорите. Я приведу в порядок свои записи.

Она демонстративно отодвинулась. Шувалов выдернул телефон, поднес к уху.

— Да! — резко ответил он.

— Антон, дружище, рад тебя слышать.

— Кто это? — не узнал собеседника ученый.

— Ник Наумов из Бостона! — По радостному возгласу Шувалов вспомнил бывшего коллегу из Института нейронауки Николая Наумова, который несколько лет назад эмигрировал в Штаты. — Как твои дела, Антон?

«I’m fine!» — хотел на американский манер ответить новоиспеченному американцу Шувалов, но, не стал лукавить и ответил по-русски:

— Нормально.

— Не слышу радости в голосе!

«Если ее нет в жизни, зачем изображать голосом».

— Всё нормально, Николай, всё по-прежнему. А ты как?

— Прилетай, увидишь.

— Далековато.

— Девять часов полета — разве много? В нашем институте все в восторге от твоих идей, Антон. Все только тебя и цитируют, а когда я заявил, что знаком с тобой… О, что началось! — Наумов перешел на официальный тон. — Вчера я имел беседу с нашим директором. Он приглашает вас, доктор Шувалов, возглавить специальную лабораторию. Тематика исследований будет соответствовать вашему направлению. Финансирование на топ уровне. А зарплата… Антон, у нас тут бездари по сто двадцать тысяч в год огребают, а ты-то, с твоей головой… В общем, я первый спешу тебе обрадовать. Ты согласен?