— Что же? — едко огрызнулся Антон.

— Шувалов, не стоит со мной конфликтовать. Вы мне симпатичны, и я дам вам возможность сделать чистосердечное признание.

— Мне не в чем признаваться!

— Жду вас в прокуратуре прямо сейчас. Спросите следователя Петровскую.

— Без повестки не пойду.

— Ах, так! Куда вам прислать повестку? С женой вы уже не живете…

— Не трогайте мою жену!

— Ну почему же? Она свидетель, я с ней мило побеседовала. И знаете, я сделала вывод, что от нее вы тоже многое скрываете.

— Не лезьте в мою семейную жизнь!

— Позвольте мне самой решать, какие следственные действия предпринимать! Итак, жду вас в течение часа, — твердо заявила Петровская.

Шувалов хотел бросить трубку, но переборол себя и попытался найти компромисс.

— У меня сейчас встреча. Можно наш разговор перенести на завтра?

— С кем вы встречаетесь?

— С гостем из Японии. Не хотелось бы, чтобы он плохо думал о наших ученых, — оправдывался Антон.

— Где? — вцепилась Петровская.

— В гостинице «Националь».

В трубке возникла пауза. Следователь что-то обдумала, потом сказала:

— Хорошо. Я тоже подъеду в отель. Но прежде чем состоится встреча с японцем, вы поговорите со мной! Это обязательное условие. Найдете меня в фойе.

В первый раз в голосе железной женщины Шувалов услышал нотки волнения.

Пышные каштановые волосы следователя Петровской Шувалов увидел сразу, как только вошел в отель. Он вновь отметил, что ее прическа похожа на прическу жены. Или это его мозг упорно формирует желанный образ из любого подходящего объекта?

Алла Петровская, одетая в распахнутый бежевый плащ, из-под которого выглядывал строгий прокурорский китель, сидела на диване и листала американский журнал. Антон опустился в широкое бордовое кресло напротив нее.

— Это для конспирации? — с ухмылкой спросил он, заметив журнал на английском языке.

— Шувалов, у вас неправильное представление об интеллектуальном уровне современного следователя. — Петровская отложила журнал и закинула ногу на ногу, дав возможность полюбоваться ее красивыми коленями.

«Чем старше звание — тем короче юбка! — вспомнил Антон постулат отца о женщинах в армии. Он внутренне согласился. — Возраст раскрепощает женщину. Петровская еще не достигла пика карьеры, и новые подследственные увидят больше».

— С кем вы здесь встречаетесь? — вернула Шувалова к действительности женщина в прокурорской форме.

— Это тоже имеет отношение к делу?

— В вашем незавидном положении важна каждая мелочь. Так что за гость из Японии?

— Некий господин Сатори. Он слышал мой доклад на весенней конференции в Петербурге, но я его не помню.

— Что ему нужно?

— Не знаю. Он намекнул на интересное предложение.

— Хмм, из Японии… Там тоже занимаются исследованием мозга?

— Как и во всякой высокоразвитой стране. Нейронаука скоро изменит нашу жизнь.

— Хотелось бы, — задумчиво произнесла Петровская, и спохватилась: — Но мы отвлеклись. — Она раскрыла пухлую папку, небрежно пошелестела бумагами и захлопнула ее. — Впрочем, формальности ни к чему. Для меня схема вашего преступления уже ясна.

Антон скривился, как от зубной боли.

— Я не совершал преступления.

— Не устраивайте спектакль, Шувалов, вас никто не видит. Итак, мои выводы. Людмила Вербицкая была вашей любовницей. Она стало вас тяготить, и вы решили от нее избавиться. Для этого вы организовали пикник, на котором постоянно подпаивали Людмилу, а сами оставались трезвым. Затем вы ее утопили, расчетливо бросившись в реку ей на голову.

— Что за чушь вы несете?

— Это не чушь, я оперирую только фактами. У меня есть показания ее мужа Бориса Вербицкого. — Петровская постучала крашенным ноготком по папке с бумагами. — Разве он не предупреждал вас, что Людмила притворяется, спрятавшись под мостками?

— Ну, говорил он что-то такое. Но я же видел, что она тонет!

— Вы прыгнули ей на голову, утянули под воду и удерживали там, пока она не захлебнулась. С выпившей женщиной это оказалось нетрудно.

— Бред! С нами была моя жена, спросите ее.

— Я совсем недавно посетила вашу семью, и знаете, кого там застала? Вербицкого.

— Что?

— Он играл с вашим сыном, а ваша жена… К показаниям близких родственников всегда относятся скептически, но даже Ольга Анатольевна не стала вас защищать.

— Что она сказала?

— Догадайтесь. Она очень обижена на вас. И ее можно понять. Узнать об измене мужа с молоденькой соперницей…

— Хватит! Я спас Людмилу, когда она тонула!

— В ловкости вам не откажешь. Вы действительно вытащили Вербицкую из реки и даже имитировали спасательные процедуры. Но на вашу беду, «скорая» прибыла слишком быстро. Врачи откачали ее. Людмила могла обвинить вас, и вот тогда вы пошли на чудовищное преступление. Под видом дикой операции на мозге вы цинично расправились с Людмилой Вербицкой.

— Чушь! Полный бред. Неужели, патологоанатом дал такое заключение?

— Поверьте, Шувалов. У меня достаточно заключений и показаний, чтобы любой суд упек вас за решетку на очень длительный срок.

— Но я не виновен!

— Это самая любимая фраза каждого преступника. Судья пропускает их мимо ушей.

— Вербицкая была фактически мертва, когда я решился на эксперимент.

— Вот, вы уже путаетесь в показаниях. То жива — то мертва. И, пожалуйста, не шумите. Мы все-таки в общественном месте.

Шувалов кинул недовольный взгляд в сторону. Его внимательно изучал насторожившийся охранник. Петровская перешла на доверительный тон.

— Ваша проблема в том, Шувалов, что вы, ученые, думаете, что у вас всё иначе. Но научные труды и звания по большому счету ничего не меняют. Вы такие же люди, как и все. Как этот охранник с чугунной челюстью или девушка на рецепции с приклеенной улыбкой. Любовь и ревность, злость и отчаяние вам тоже не чужды. Отсюда и животное желание расправиться. Только методы вы выбираете позаковырестей.

Антон в бессилии заломил пальцы.

— Что же теперь будет?

— Я потребую вашего ареста, и вас заключат под стражу… — Следователь насладилась реакцией собеседника и отстраненно, словно продолжала совсем другой разговор, с расстановкой отчеканила: — Если… вы… не исчезнете.

Шувалов поднял непонимающий взгляд. Ему показалось, что он ослышался.

— Вы советуете мне сбежать?