В голосе стажера звучала нешуточная гордость, вот, мол, какой я молодец, сколько всего умею уже!

«Бож-же мой, – потрясенно подумал Гуров, – нет, знал я, что голова у Липкина уникальная, но чтобы вот так, в деталях, на основании моего детского лепета да дурацкого акта экспертизы все предсказать! Будучи за черт-те сколько километров отсюда, никогда этого кабинета не видев... Это мистика! Никогда я ничему не завидовал, но таким мозгам, как у Семена Семеновича, позавидовать не грех! Но время поджимает. Как бы проверить самое главное поскорее, я тогда и Стасику бы очень помог. А попробуем, вдруг выгорит?!»

– Любовь Сергеевна, – Лев пристально посмотрел ей в глаза, – ведь вы отлично знаете всех сотрудников НИИ, да? И отношения с большинством из них у вас прекрасные, я уверен. Есть где-нибудь тут поблизости, в пределах досягаемости, приличный химик-аналитик? С соответствующим оборудованием, реактивами, всем прочим?

Липатова польщенно улыбнулась. Этот высокий стройный мужчина с изумительной осанкой и лицом природного аристократа нравился ей все больше. Вежливый какой! Не кого-нибудь, а ее ведь выбрал в помощницы, в беспаловский кабинет пригласил. В химии разбирается откуда-то, прямо как из телесериала сыщик, там они тоже все науки превзошли. К тому же сразу понял, что в НИИХ ее ценят, уважают. Грех такому не помочь.

– Тут прямо над нами, на третьем этаже, кафедра аналитики, – радостно ответила она. – Они не наши, не из НИИХ, учебная кафедра, но два-три приятеля у меня там найдутся.

– Люба, – у Гурова от волнения даже горло перехватило, – навеки ваш должник буду, выполните мою просьбу! Вы сейчас возьмете один из этих осколков, отнесете своим приятелям и попросите срочно определить содержание трех металлов – железа, никеля и кобальта на его поверхности. Как считаете, это очень сложно?

– Игрушки детские! – Осознав до конца свою нужность, востребованность, незаменимость в каком-то очень важном, запутанном деле, Любаша преобразилась. Глаза засверкали, щеки раскраснелись, она стала по-настоящему красива. – У нас в университете такие анализы даже третьекурсники делают. В полчаса управимся, не сомневайтесь! Так, теперь к вам вопрос: а что брать в качестве контроля? Вы ведь понимаете, о чем я?

«Понимаю, умничка ты моя, – растроганно подумал Гуров. – Я ж не вчера с пальмы слез, вроде высшее образование получал когда-то. Но до чего приятно иметь дело с умными людьми!»

– От КН-5 донышко, так, по-вашему? Значит, для контроля берете любую чистую пробирку этой марки. Да! Люба, очень важно, чтобы результат анализа грамотно официально оформили. Проследите. Чтобы сделали запись в лабораторный журнал, если не трудно – сами тоже распишитесь под результатом, идет?

– Конечно, идет! – с энтузиазмом воскликнула Липатова, достала из кармана халата небольшой кусок чистой фильтровальной бумаги, аккуратно завернула в него осколок.

И, развив чуть не вторую космическую скорость, понеслась на третий этаж, безумно гордая оказанным ей доверием.

– Вот теперь, – обратился Гуров к собравшимся в кучку и о чем-то оживленно шушукающимся женщинам, вернувшись в сопровождении Калюжного и Леши в «кают-компанию», – теперь у меня появился ряд очень важных вопросов к вам, уважаемые дамы. Помогите мне разобраться в загадочной смерти вашей шефини, без вас я так и буду блуждать впотьмах. Нет-нет, какие тут шутки! Вспомните, кто накануне смерти Алины Васильевны пользовался стеклодувной горелкой? Многие пользовались, а специальный учет не велся? Это плохо, что не велся. А не было ли такого, что кто-то пользовался ею не совсем обычно, странно, не как всегда?

– Было! – раздался прерывающийся от возбуждения голос стажера. Леша чувствовал горькую обиду от того, что самый настоящий, взаправдашний сыщик обратился пятью минутами ранее за помощью к Липатовой, а не к нему, и теперь спешил тоже поучаствовать в событиях. – Александр Григорьевич горелку в понедельник утром поставил в шкаф вытяжной! Я что запомнил-то – он меня бак с бензином вместе с шлангами попросил помочь перетащить, вот! Работал под тягой минут десять, а потом попросил меня же подсобить опять на место горелку с бачком переставить, во-он, видите? Вон туда, где она сейчас стоит.

В полчаса друзья-аналитики Липатовой не уложились, только в сорок минут, которые Гуров провел как на иголках. Прихлебывая отлично сваренный кофе – экспертши настояли на том, чтобы оба сыщика отведали их фирменного угощения, – и стараясь не смотреть лишний раз на совершенно закаменевшую физиономию Калюжного, Лев продолжал осторожно, неторопливо реконструировать события понедельника, тринадцатого января, кануна смерти Беззубовой, особое внимание обращая на все детали, связанные с горелкой. А также на то, кто, когда и зачем заходил к Алине Васильевне в кабинет. Вот только условия для осторожной неторопливости складывались не самые удачные. Кто знает, что такое женский коллектив, тот не станет спрашивать, почему.

Экспертные дамы оживились, под конец стали активно перебивать друг дружку, уличая в неточностях. Постепенно импровизированный «вечер воспоминаний» все больше и больше стал походить на птичий базар что по шуму, что по информативности. Лев был уже не рад, что затеял такой нестандартный общий опрос свидетелей, тем более мозг сверлила одна-единственная мысль: что там, на третьем этаже, «да» или «нет»? Когда Гуров совсем было собрался любой ценой прекратить тотальный галдеж – хоть кофейную чашку, вроде ненароком, об пол грохнуть! – дверь «кают-компании» рывком распахнулась и на пороге показалась запыхавшаяся, донельзя довольная Люба Липатова. Лев сразу понял: «Да»!

– На три порядка! В тысячу раз никеля в пробе больше, чем в контроле, аж прибор зашкалило! – У Любаши был такой восхищенный взгляд, точно она немедля собиралась кинуться к Гурову на шею и расцеловать его. – Неужели вы так и предполагали?! Это – фантастика, у меня просто слов нет!

Гам смолк мгновенно, как отрезало. На Гурова с Липатовой смотрели во все глаза, но никто ничего не понимал, причем чуть ли не менее всех подполковник Виктор Павлович Калюжный, к которому и обратился рывком поднявшийся из-за столика с кофейными чашечками Лев:

– Телефон судмедэкспертизы помните? Отлично. Набирайте его в темпе, вон аппарат на соседнем столе. Пусть пригласят полковника Крячко, – тут Гуров, перехватив слегка ошарашенный взгляд Любаши, вспомнил, что легендировался как инженер «друг и соратник» под собственной фамилией. Ну, что уж теперь, объяснятся как-нибудь.

Он заговорщицки подмигнул Липатовой, мол, мы же с тобой соратники, и был вознагражден. Чутье не подвело Гурова, Любаша оказалась действительно умничкой – она лихо подмигнула ему в ответ.

– Стас! – закричал Лев в протянутую ему телефонную трубку. – Тело уже привезли? Отлично. Скажи им, пусть ищут в тканях никель. Прежде всего – в легочной ткани, понял меня? Я тебе вечером все растолкую, ты, главное, не подведи, привези акт. А с психом что, разобрались? Вскрытие, анализ крови? Ого, вон оно как! Ладно, подробности доложишь позже. Отпечатки с него сняли? То есть как это «не успели еще», совсем мышей не ловят. Пусть пошевелятся! Поставь всех на уши, но чтобы дактилограмма трупа уже сегодня была оцифрована и ушла в ГУВД.