здорово выхватывал? – почти сочувственно спросил Чумаченко.

Вместо ответа Бык продемонстрировал внушительные бицепсы и широкую грудную клетку:

– Ну, я и от природы не лилипут. А потом – качалка, железки, то да се…

– Ясно. Ну, а от меня что нужно?

– Один из моих клиентов сказал, что вы в прошлом – оперативник.

Чумаченко напрягся:

– И кто ваш клиент?

– Да это не важно, Алексей Максимович. Моя жена сейчас расследует дело о хмелевском маньяке – ну, вы наверняка слышали о трех убийствах?

– А при чем тут я?

– Мне нужно, чтобы вы с ней встретились.

– Пусть вызывает повесткой.

– Да вы не понимаете… – Лев взлохматил волосы, снова пригладил их ладонями. – Как вам объяснить… словом, Полина узнала, что вы принимали участие в расследовании дел об убийствах семьи директора водочного завода, а потом и новых владельцев. Ну, как узнала… я сказал, что это, вероятно, так и было, – поправился он. – Полина считает, что маньяк как-то с этим связан. Ну, в смысле, что он как-то причастен к тем событиям. Дела почему-то засекречены, а ей позарез нужна информация. Вот я и подумал…

– Слушай… как там тебя… Лёва Бык… я давно автослесарь, а никакой не опер, и говорить тут не о чем, – отрезал Чумаченко, бесцельно натирая куском ветоши разводной ключ.

– Неужели вам не хочется помочь людям? Ведь он убивает и не остановится сам.

– Любой маньяк рано или поздно останавливается сам – или его останавливают насильно.

– Да, но вопрос в количестве жертв.

– И я сейчас должен типа усовеститься? – насмешливо спросил Чумаченко, хотя глаза его не смеялись. – А ты знаешь, Лёва Бык, за что меня погнали из органов?

– Знаю. За пьянство.

– Ну, и как думаешь – при слове «водка» я какие эмоции испытываю?

– Но ведь сейчас вы не пьете?

– Сейчас я выпиваю, а не пью. Но ты знаешь, чего мне это стоило? – у Чумаченко начали заметно подрагивать руки, державшие разводной ключ.

– Алексей Максимович, я догадываюсь, что подобное далось вам непросто, но знаю и то, что вы – человек с большой силой воли, раз сумели победить свое пристрастие и взять его под контроль. Вы ведь не скатились на дно, вы работаете, у вас свое дело, – осторожно произнес Лев. – И я абсолютно уверен, что вы смогли сохранить ясный ум и память.

– Что, конечно, пригодится твоей жене при расследовании, да?

– Ну, вы ведь все понимаете…

– Кто из оперов с ней работает?

– Кажется, капитан Двигунов.

– Ого, Вадька до капитана дослужился уже. А был зеленым сопливым младшим лейтенантиком, только-только в отдел пришел, когда меня с треском вышибли, – усмехнулся Чумаченко. – Я ведь неплохим опером был, Лёва.

– Ну, так а я о чем? – с энтузиазмом подхватил тот. – Мастерство же, как известно… – и он осекся, поняв, что едва не сморозил бестактность. – Словом, Алексей Максимович, я вас очень прошу – поговорите с моей женой. Я вам адрес оставлю, можете прямо к нам…

– Так не пойдет, – решительно отрезал Чумаченко. – Хочет поговорить – пусть сюда приезжает, в сервис. Если не боится.

– Чего ей бояться? Ведь не вы же этот маньяк.

Чумаченко как-то странно глянул на Льва, отложил ключ и потянулся к мятой пачке сигарет:

– Тогда давай так… сегодня, часов в шесть вечера – годится?

– Годится. Вы не будете возражать, если я тоже приеду?

– Приезжай, – кивнул Чумаченко, закуривая, – но говорить мы все равно будем наедине.

– Я не претендую, могу в машине посидеть.

– Валяй, сиди, если нечем заняться. И на твоем месте я бы развал-схождение проверил у модной тачки, – хмыкнул Чумаченко. – Как жену зовут, говоришь?

– Полина Дмитриевна Каргополова.

– Что, зажал свою фамилию?

– Нет, она сама не захотела, а я не возражал. У меня и дочь Каргополова, так благозвучнее. Но вот сын мою фамилию носить будет, – рассмеялся Лев и сел в машину. – До вечера, Алексей Максимович.

– Ну-ну… а сына Тигром назови, для равновесия.

В зеркало заднего вида Лев увидел, как автослесарь, чуть сгорбившись, пошел обратно в ворота, помахивая разводным ключом.

Журналист

Сведений от Алисы он получил не то чтобы много, но это было уже кое-что.

У следствия есть версия о связи потерпевших с водочным заводом, погибшие – члены одной семьи, глава которой является акционером. Именно это натолкнуло следователя на версию с заводом. Но пока было непонятно, что именно имела в виду несговорчивая Каргополова, и узнать пока тоже не представлялось возможным.

«Ничего, буду поддерживать связь с Алисой, она что-то да узнает», – успокоился немного Борис, шагая к гостинице после того, как проводил девушку до прокуратуры и условился встретиться с ней вечером.

Но вдруг ему пришло в голову поехать к дому, где жили две жертвы из трех, и посмотреть, что там и как. Адрес он получил в адресном бюро, ехать нужно было в противоположную от гостиницы сторону, но это Нифонтова не испугало. В движении к цели он никогда не обращал внимания на мелкие препятствия.

Но попасть к дому не удалось, это оказалась закрытая территория, для входа на которую требовался либо пропуск, либо звонок от того, к кому пришел.

– Обложились, как в Средние века, рва не хватает, – благодушно пошутил Борис, обращаясь к охраннику, и тот охотно подхватил:

– И не говори! Но понять можно – люди живут состоятельные, к чему им тут проходной двор да любопытные? Да и горе у одного из жильцов, у Ивана Михайловича.

– Это у Пострельцева-то? – продемонстрировал осведомленность Борис.

– У него. Сперва брат, потом дочь, теперь вот сын… и супруга в больнице с сердечным приступом, сын-то уж после того, как ее увезли, погиб.

– Да… в самом деле, горе… – неопределенно протянул Нифонтов, размышляя, как вывести охранника на более предметный разговор. – Большие бабки просто так не даются…

– Да какие тут бабки! Тут маньяк, не слышал, что ли?

– Маньяк?

– Ты, парень, как нездешний. Весь город гудит, люди в парки ходить перестали.

– Так убитые-то все родственники.

– Ну и что? А у всех горло одинаково перерезано, а в карманах – кубики.

– Это кто сказал? – прикинулся несведущим Борис.

– Да как – кто сказал?! Весь город говорит!

Борис вынул пачку «Мальборо», протянул охраннику:

– Угощайся, – и когда тот, вытянув сигарету, полез за зажигалкой, спросил: – А сам Пострельцев ничего об этом не говорил? Ты, я вижу, мужик осведомленный.

– Да тут жильцов-то не так много, я про всех почти все знаю. А Иван Михайлович человек хороший, – встрепенулся ободренный похвалой охранник. – Он раньше боксом занимался, показал мне как-то пару ударов. Жалко его… и дети у него нормальные были, и Дашка, и Валёк.

– Это тот, что в мэрии работал? – недоверчиво