Позже, когда корабль кое-как выбрался на чистую воду, его нашли и поначалу решили, что он умер от ран. Только собравшись вырезать чип транспондера, люди поняли, что дельфин жив. А дальше началось его путешествие.

Найти Базу. Это было первым правилом, которому учили команду морских млекопитающих, и когда Гугл в очередной раз пришел в себя, он сразу вспомнил об этом. Его нервная система шла вразнос, биологические часы показывали, что очередная доза наркотиков запаздывает. Даже здесь, посреди совсем другого океана, за тысячи миль от людей, знающих его потребности, Гугл почувствовал, как непроизвольно поднимается правый плавник в ожидании укола. Он очень опасался, что укола не будет, жуткий страх парализовал волю; если бы вокруг был привычный бассейн, он принялся бы биться головой о его стенки. Он хочет в свой бассейн! Он хочет укол! Остатки фентанила в крови вот-вот закончатся. Начинается агония.

Гугл на поверхности, но не может контролировать дыхание, его дыхало судорожно открывается и закрывается, внутрь попадает вода, и он погружается. Он кашляет и задыхается, соленая вода хлещет обожженную трахею новой болью. Это приводит его в чувство, и он с натугой осознает, что его окружает пустое рабочее пространство. Здесь не на что смотреть, здесь нет никакой работы, но сразу понимает, что это какое-то другое место. Вода другая. И он другой. Болит все тело, боль потоками омывает его со всех сторон. Спина помнит горящую сбрую, но сейчас-то сбруи нет… От нее остались багровые рубцы, которые теперь уже не успеют превратиться в белые шрамы.

Его несет и покачивает океан. Гугл никогда не ведал таких душевных мук от потери смысла существования, но зато это отвлекает его от боли. Можно нырять в каком угодно направлении – на Базу все равно не вернуться. Сгинул целый мир. Гугл ныряет и попадает как раз в слияние двух морских течений. Это любопытно. Одно течение кажется ему предпочтительнее, и он выбирает направление, которое оно предлагает. Вдруг оно приведет его на Базу? Найти Базу. Вдалеке, на самом пределе слышимости, он улавливает знакомый звук корабельных двигателей. Вот оно! Нашел! Это течение то, что нужно. Но звук удаляется. Должно быть, База движется. Надо ее догнать, пока он слышит звук. Гугл бросает свое тренированное тело вперед, пытаясь не потерять направление. Он как-то отстраненно наблюдает за своим телом, но сейчас главное – скорость. Паники больше нет. Он сможет закончить миссию.

База продолжает двигаться. Чтобы определить ее место, Гугл запускает свой гидролокатор. Больно, очень больно, но зато размытое пятно корабля вырисовывается вдали. Гугл вспоминает лицо своего наставника и плывет еще быстрее. Сердце может не выдержать, ну и пусть…

Полосатик совсем вымотался. Огромный горбатый кит шел традиционным морским путем, шел и пел целых три дня, пока циклон все не испортил. Некому было вслушиваться в детали песни. Когда-то Полосатик очень строго относился к своему исполнению. Он решил, что должен еще раз спеть все целиком. Если не сформулировать точно свои предупреждения, оставить их расплывчатыми из-за собственной лени, какое-то путешествующее семейство китов может столкнуться со смертельной опасностью. Судоходные пути, о которых предупреждал Полосатик, в этой части океана пересекались с двумя древними китовыми тропами. Это опасно. Если задержаться здесь надолго, можно и погибнуть.

Полосатик изрядно проголодался, потому что, начав песню, он уже не делал перерывов на еду. Дважды исполнив всю композицию, он ослабел от голода и отчаянно хотел покинуть этот мрачный край смерти и воспоминаний. В ежегодном плавании по океанскому кругу ему попадалось все больше сетей; соответственно и трупов в них становилось все больше. В сети попадали не только киты. В них оказывались даже мигрирующие акулы, они так и висели в сетях неподвижными бревнами. Шли годы, но Полосатик не мог и не хотел привыкать к боли и страданиям. Они только укрепляли его решимость. Каждая новая смерть причиняла ему боль, каждая потраченная впустую жизнь имела значение, и он пел на последнем дыхании, пытаясь защитить свой народ. Голод напомнил ему, что он все еще жив и напрасно потворствует одиночеству. Вот оно и взяло над ним верх.

У него больше не было сил сдерживать собственное горе. Мир переполняла боль, и он не знал, что еще может сделать. Только петь свою песню. И хоть бы знать, что кто-нибудь ее слышит. Но пока он плывет, одиночество не так сильно одолевает его, а пока он поет, он думает о своих родичах, которым, может быть, поможет его песня-предупреждение. Может, он потому и один, что песня удалась и все разбежались. Он хотел так думать, но иногда, когда уставал, начинал опасаться, что одиночество сведет его с ума. Горбач страстно хотел пообщаться хоть с кем-нибудь из своих, хотел, чтобы его узнавали, хотел путешествовать, петь, играть и есть, а больше всего – спать с кем-то близким. Он очень хотел стать членом семьи, так хотел, что это желание иногда заставляло его умолкать посреди песни. Это желание становилось все неотвязнее, как стук собственного сердца, и в конце концов он вознамерился включить в песню и его.

Подумав, кит решил, что выразит это паузой, моментом тишины, совершенно неожиданным среди криков и гула, зато созвучным любви, силе и боли его огромного духа. Сам океан надоумил его преобразить песню. Мало предупреждать об опасностях – он сам, именно он лично, должен свидетельствовать о них. Поначалу задача показалась ему невыполнимой, но потом он понял, что в тишине есть свои волны, как и в звуке. Молчали сети и молчали погибшие в них. А потом вновь звучала песня, и тогда предостережения становились более весомыми и лучше передавали его ярость. Диапазон звучания становился шире, и хотя никто по-прежнему не отвечал ему, ни один самец, как бы далеко он ни был, ни одна самка, обещающая блаженство одним своим присутствием, кит нашел в своей работе новый смысл. Он решил задержаться возле небольшого архипелага, расположенного посреди певчих троп. Это вовсе не означало отказа от миссии или конца путешествия. Он просто захотел отдохнуть здесь, поскольку в архипелаге обитали две стаи дельфинов, а они все-таки родичи, хотя и отдаленные. Хоть какая-то видимость семьи…

Он уже почти дошел до конца второй полной версии песни, когда ус с одной стороны его морды дрогнул. Приближалось что-то… или кто-то? Не прерывая песни, горбач повернулся. Прямо на него несся один-единственный дельфин-афалина. Полосатик посторонился, иначе странный дельфин мог бы врезаться ему в бок и повредить себе что-нибудь. Но тот притормозил и проплыл вдоль большого китового