– Довольно щедрый подарок, – заметила я.

Заслушавшись, я забыла бросать в траву новые крошки. Нырок подошел ближе и теперь укоризненно смотрел на меня.

Дженни закатила глаза, убрав с лица малейший намек на восхищение.

– Это было еще до того, как он превратил кухню в свою жуткую лабораторию. Кухня была очень красивая, с плиточным полом и кружевными занавесками. А сегодня вы ее видели. Чуть не упали в обморок при виде жутких костей, которые он подвесил к потолку, и я вас не виню!

Вспомнив об этом, я потерла затылок.

– Так вы это видели?

Она радостно сверкнула глазами, но, к счастью, не стала заострять на этом внимание.

– Хоть этот этаж стал лучше. Открытый, прекрасный, он настоящая противоположность тому беспорядку, который царит в лаборатории. Но таков уж Джекаби. Наука и волшебство, красота и бедлам – все противоположности у него ведут себя не по правилам. Несмотря на все его недостатки, он замечательный человек, – она смотрела на бегущую по пруду мелкую рябь, и в ее чертах я видела намек на тоску. – Из дома я не выхожу, и это место стало для меня прекрасным спасением. Само собой, большая часть хлама, которую он тут хранил, теперь переехала в другие комнаты. Я больше не пытаюсь навести порядок… А гостевая комната?! – она вдруг ахнула и замолчала.

– Что с ней не так?

– Вам ведь надо где-то жить! Теперь-то вы заставите его утащить все барахло на чердак! Вы аккуратны, мисс Рук?

– Я… э-э-э… Вообще-то мне неловко просить его о жилье. Меня ведь только наняли на работу.

– Но Дуглас ведь живет здесь! Джекаби не сможет вам отказать. Вот здорово!

– Не знаю, – сомневалась я. – И кто такой Дуглас?

– Вы пришли на место Дугласа. Он был ассистентом Джекаби. Сейчас Дуглас занимается архивами. – Она показала на стоящие у стены стеллажи, поросшие мхом и цветами.

– Где же Дуглас спит?

Дженни хихикнула, хоть я и не поняла шутки. Нырок устал ждать, когда я брошу следующую горстку крошек, взмахнул крыльями и грациозно взлетел мне на колено. Птица была не маленькой, по меньшей мере фута полтора от клюва до кончика хвоста, и теперь мы оказались с ней почти лицом к лицу. Нырок смотрел на меня, а не на хлеб, который я держала в руке, и сверлил меня своими крохотными глазами.

– Дуглас? – предположила я.

Рыжеватый клюв нырка качнулся. Расправив одно крыло, птица постаралась восстановить равновесие, вцепившись в мою ногу коготками.

– Ну, – снова хихикнула Дженни, – давай же, прояви вежливость. Эбигейл, знакомься с Дугласом.

Я осторожно пожала правой рукой протянутое крыло. После этого Дуглас сложил его, пригладил перья, схватил оставшуюся половинку багета и слетел у меня с колен. По изящной дуге он перелетел на островок посередине озера, сел в стоящее среди кустов сливовое кресло и отхватил огромный кусок хлеба.

– Джекаби почувствовал, что виноват перед Дугласом, – объяснила Дженни, когда селезень улетел. – Само собой, он был человеком. Джекаби отправил его в одиночку проверить зацепку, которая могла ни к чему и не привести, но Дуглас попал в самое пекло. Когда Джекаби осознал свою ошибку и поспешил на помощь, было уже слишком поздно. Он успел лишь предупредить Дугласа, прежде чем того накрыло мощной волной магии.

– Только не говори, – сказала я, – что он велел ему…

– Нырнуть, – закончил за меня Джекаби, и мы с Дженни, обернувшись, увидели, как он ступает с дорожки на зеленый холм. – Точно так. По иронии судьбы именно моя попытка помочь Дугласу стала последним штрихом его проклятия. Я поклялся, что ничто не отвлечет меня от поиска способа обратить его метаморфозу.

Детектив остановился возле скамейки, похоже, с горечью вспоминая тот день.

– Господи, – пробормотала я. – Но значит… новые убийства каким-то образом связаны с делом, в котором пострадал Дуглас?

– Что? Нет. Эти инциденты не имеют ничего общего.

– Тогда что заставило вас забыть о своей клятве?

– Я о ней и не забывал! Я выполнил обещание, – ответил он. – Решение нашлось после изматывающих вечерних исследований и поездки в деревню за необходимыми ингредиентами.

– Тогда почему Дуглас – по-прежнему утка?

– Черт возьми, спросите его!

– Но… он ведь утка.

– И очень упрямая.

– Ничего не вышло, – сказала Дженни.

– Само собой, ничего не вышло, – огрызнулся Джекаби. – Чтобы превратиться обратно, нужно желание! Он сам должен этого захотеть.

– Но… с чего ему хотеть быть уткой? – спросила я.

– Никто не хочет отказываться от себя, – ответила Дженни. – Может, у Дугласа и остались все человеческие воспоминания, но теперь он утка.

– Не то чтобы он сам решил ею стать, – буркнул Джекаби.

– Он не по своей воле лишился жизни – ее у него забрали, – сказала Дженни. – Но теперь ему решать, готов ли он лишиться новой жизни и потерять себя.

– Но он останется собой! Он будет Дугласом. Ему просто нужно захотеть снова стать человеком.

– Нет, – терпеливо пояснила Дженни. – Он будет другим Дугласом. Того Дугласа, которому необходимо принять это решение, уже не станет.

– Глупости какие. Это просто птичье упрямство.

– Не стоит спорить с упрямым духом, детектив, – многозначительно сказала Дженни. – Я ведь тоже упряма.

Вздохнув, Джекаби закатил глаза.

– Ладно, ладно, – согласился он, – но не думайте, что после смерти вы получили перевес в любом споре.

– Я так и не думаю. Просто правда на моей стороне. Никто не хочет отказываться от себя, в какой бы форме мы ни существовали, уж я-то кое-что об этом знаю. – Дженни встала со скамейки и медленно пошла вниз по траве. – Теперь я, пожалуй, оставлю вас вдвоем. Эбигейл, не забудь спросить о комнате!

В следующую секунду ее серебристые волосы скрылись под полом.

– Что вы хотели спросить о комнате? – поинтересовался Джекаби.

Я встала на ноги.

– Ничего. Вам что-нибудь удалось обнаружить?

– Я обнаружил слишком много. – Он вытащил маленький смятый конверт и протянул его мне. – И мы получили наши телеграммы.

– Прекрасно. Вы напали на след?

– О, да, – кивнул Джекаби. – Напал, мисс Рук. Похоже, все гораздо серьезнее и страшнее, чем мы полагали.

В конверте лежали телеграммы из трех городов. Знакомые из правоохранительных органов, имен которых Джекаби называть не спешил, быстро прислали ответы из Браннасбурга, Гэдстона и Глэнвиля. По просьбе детектива работники телеграфа положили все послания в один конверт и отправили к нему домой. Джекаби сказал, что в ближайшее время ожидает еще две-три телеграммы, но ему оказалось достаточно и одной, чтобы узнать содержимое остальных. Формулировки были разными, но суть одна. В телеграммах содержалось очень простое сообщение: убийство.