Девушка выпрямилась, негодуя. На языке вертелись желчные слова, но князь недовольно отвернулся к стене – и она растерялась. Здравый смысл требовал бежать без оглядки, но долг целительницы не позволял бросить больного человека.

Да и кто она такая? Княгиня не обрадуется, узнав, что она не долечила князя из-за своей чрезмерной гордости.

Ярина села на сиденье и принялась терпеливо ждать, когда у мужчины улучшится настроение. Долго сидеть не пришлось.

– Чего расселась?! – Аскольд повернулся к ней. – Есть хочу. Вели подавать еду.

– Так ночь же! – возмутилась Ярина, зная, что в поварне никого нет.

– Ну так что же?

Девушка бросилась в сенцы, растолкала спящего служку, передала ему распоряжение господина. Парень не удивился, покорно побрел к лестнице, ведущей на темную улицу.

Ярина вернулась в покои и невольно встала в дверях, досадуя, – князь спал, безмятежно посапывая во сне.

Выздоравливал князь медленно. Вел он себя как ребенок, заставляя Ярину кормить себя с ложечки, рассказывать ему сказки, взбивать подушки, перестилать постель, менять рубаху и повязки. Не отпускал он ее и ночами, приказывая сидеть рядом – караулить сон.

Пожаловаться на его капризы княгине Ярина не решалась, а та не торопилась избавить ее от нудной обязанности сиделки.

Ярина не подозревала, что княгиня догадывалась о похотливом поведении мужа. Она давно привыкла к неверности князя. Во многих славянских племенах мужчины имели не одну жену, и хотя у полян многоженство не привилось, девушек с детства приучали к покорности.

Нельзя сказать, что княгиня равнодушно относилась к похождениям мужа, но уязвленное самолюбие она тешила сознанием, что является единственной законной женой. Всем этим здоровым и молодым красавицам, услаждающим мужа в постели, никогда не достичь той высоты, на какой находится она благодаря своему знатному происхождению. Княгиня была уверена, что отнять у нее власть не сможет ни одна девица, как бы она ни была хороша и пригожа.

Выполняя супружеский долг, княгиня приходила проведать раненого, справлялась о его здоровье и спокойно уходила, ничем не выдавая своей догадки о щекотливом положении Ярины. Княгиня не собиралась облегчать ее жизнь, радея лишь о людской молве, которая может обвинить ее в смерти князя, если ведунья покинет его.

Наконец князь разрешил Ярине дежурить у его постели только ночью. Сначала девушка отказалась: ходить ночью к мужчине неприлично.

– А вдруг мне станет плохо? – возмутился он. – Пока за тобой будут бегать, я умру.

И вновь Ярина смирилась. В конце концов, лечить людей – ее обязанность.

Теперь днем Ярина отдыхала у себя, а к вечеру приходил служка и провожал ее до княжеских покоев. Ночи проходили спокойно. Девушка перевязывала князю рану, поила его отварами и укладывала спать, шепча сказки и напевая песни. Он засыпал, а она так и сидела в изголовье, изредка подремывая и просыпаясь от малейшего шороха. Каждую ночь она ожидала какого-либо подвоха, но ночи проходили без неприятностей.

Ярина не догадывалась, что князь, просыпаясь среди ночи, наблюдал за ней, спящей. При дымном свете сальника она выглядела прекрасной и таинственной. Князь не любил белобрысых и белоголовых женщин. Куда веселее смотрелись черноволосые и темноглазые, но здесь, в Киеве, такими особенностями обладали в основном рабыни, а они отдавались ему покорно, зная свое место. Князь же любил охоту, преследование, наслаждение победой и не прельщался на легкую добычу, поэтому в его постели чаще ночевали невзрачные беловолосые славянки. Он их добивался неистово, но быстро остывал, получив желаемое.

Теперь он нашел черноволосую северянку, не рабыню, а вольную девицу. Ее пленительная красота, мягкая поступь, приятный голос, ласковые руки привораживали, а владение тайной трав, холодная неприступность и стыдливость подогревали интерес.

Вот Ярина почмокала во сне губами, взмахнула рукой. Мужчина замер. Девушка пошевелилась и, не удержавшись, свалилась с сиденья на чисто выскобленный пол; открыла глаза и в недоумении уставилась на засмеявшегося князя. В полутемных покоях лицо его казалось удивительно молодым и привлекательным: яркие глаза искрились весельем, нос сморщился от смеха, мелькали белые крепкие зубы.

Аскольд перестал смеяться, приподнялся, схватил Ярину за руку, потянув с пола к себе. Она поддалась, плененная вкрадчивостью его движений и ласковой улыбкой, присела на краешек широкого ложа. Теплые руки обхватили ее тело. Сердце щемяще толкнулось в груди. Близость мужчины будоражила кровь.

Ярина не понимала своего состояния: она и хотела познать неизведанное, и боялась этого. Но от ласковых прикосновений разгоралось жаркое пламя возбуждения, противиться которому не было сил.

Девушка безропотно откинулась на спину, посмотрела на мужчину влажными глазами. Аскольд нетерпеливо раскрыл ворот рубахи, оголяя белоснежные круглые груди, припал к ним в неистовом поцелуе, страстно покусывая их и остужая боль влажным языком. Сладкая пленительная нега обволокла девушку, попавшую под власть опытного чародея.

Видя покорность, князь резким движением приподнял ее тело, стянул с него рубаху и замер, завороженный гибкостью и стройностью девицы.

Ярина, оказавшись оголенной, без призрачной защиты рубахи, опомнилась. Да как она посмела лежать в чем мать родила перед мужчиной? Она вскочила, схватила рубаху. Князь с удивлением наблюдал за ней, но не предпринимал никаких действий, чтобы вернуть ее на ложе.

Одевшись, Ярина села на свое сиденье, уткнула лицо в колени и заплакала.

Князь смутился. Обычно девицы ревели потом, а он, насладившись вволю, умел их жалеть, задабривая подарками. Но уговаривать сейчас Ярину уже не хотелось. На нее и так слишком много потрачено сил. Желание пропало. Сказывалось общее недомогание после перенесенного ранения. Ничего, пусть девица поплачет, успокоится, а он своего все равно добьется, не сегодня – так завтра.

Князь откинулся на постели и прикрыл глаза, не обращая на плачущую девушку внимания.

Пронеслась седмица. Ярина по-прежнему по ночам ходила к князю, меняла ему повязку и присаживалась на сиденье, настороженно карауля каждое его движение. Но князь равнодушно засыпал до самого утра.

Рана заживала хорошо. Князь чувствовал себя все лучше и уже начал вставать с постели. Ярина с нетерпением ждала дня, когда он освободит ее от обязанностей ночной сиделки.

Время шло. Ночи сменяли друг друга. Бдительность постепенно притуплялась, и Ярина снова стала засыпать на своем посту, отдаваясь во власть сновидениям.

Обычно ей снились приятные спокойные сны. Вот и в этот раз грезится ей, что она плывет в ладье, мягко покачиваясь на волнах. Рябит, серебрится вода. Светит солнышко. Над Яриной склоняется мужчина и проводит по ее густым распущенным волосам рукой. Он нашептывает, улыбаясь, слова любви и желания, от которых млеет сердце, расслабляется тело.