— Верно, — ответил я, усвоив ее беззвучное послание. — И об этом я также не подумал.

— Все же я не считаю подобный исход действительно вероятным, — продолжала Хильда. — У меня есть основания считать, что Хьюго убежал в другом направлении; а если так, то наша первейшая задача — уговорить его вернуться.

— Каковы же эти основания? — робко спросил я. Что бы нам ни предстояло сейчас услышать, я уже достаточно познакомился с Хильдой Уайд, чтобы заранее быть готовым принять ее доводы.

— О, это можно отложить на потом, — ответила она. — Сейчас у нас есть более настоятельные вопросы. Прежде всего, Лина, вы должны рассказать нам, что думаете о случившемся.

Миссис Моллет с трудом заставила себя говорить.

— Доктор Камберледж, вы видели тело? — запинаясь, произнесла она.

— Нет, дорогая миссис Моллет, не видел — не успел. Я пришел к вам прямо из клиники Св. Натаниэля.

— Доктор Себастьян любезно согласился осмотреть тело по моей просьбе и будет присутствовать при вскрытии как представитель семьи. Он обнаружил, что удар был нанесен кинжалом — тем маленьким декоративным кинжалом из Норвегии, который всегда лежал, если не ошибаюсь, на маленькой этажерке возле голубого дивана.

— Точно так. Я сам его там видел, — подтвердил я, кивая.

— Он был тупой и ржавый, просто игрушка, — человек, сознательно замысливший убийство, запасся бы более надежным оружием. А потому преступление, если тут вообще было совершено преступление (а мы этого не допускаем), никак не могло быть предумышленным.

— Для нас, тех, кто знает Хьюго, это само собой разумеется.

Она резко подалась вперед.

— Доктор Себастьян подсказал мне, какой линии защиты нужно придерживаться, чтобы выиграть дело… Если только мы сумеем добиться согласия бедного Хьюго. Профессор исследовал клинок и ножны. Он выяснил, что кинжал сидел в них очень туго, вынуть его можно было, только приложив немалое усилие. Клинок цепляйся. (Я снова кивнул.) Чтобы его выдернуть, нужен резкий рывок… Осмотрев также и рану, Себастьян уверил Меня, что характер ее указывает на возможность самопроизвольного ранения. — Сестра Хьюго то и дело умолкала, каждое слово давалось трудом. — Вы понимаете? Самопроизвольное — значит, это случайность! И это можно будет доказать. Слуги ничего не слышали… Поэтому мы можем выдвигать любые предположения: между Хьюго и Кларой в тот вечер могли случиться разногласия, даже ссора… — Миссис Моллет вдруг осеклась. — Боже мой, это случилось лишь вчера, а кажется, будто прошла вечность! Они ссорились из-за выбора школы для детей. Клара придерживалась весьма жестких взглядов на воспитание детей, — глаза женщины гневно блеснули, — а Хьюго их не разделял. Мы намекнем, что в разгар спора — мы должны называть это спором — Клара машинально взяла с полки этот кинжал и стала вертеть его в руках. Все знают, что у нее есть… была привычка играть с какой-нибудь вещью, когда она не занималась шитьем или вязанием. Задумавшись (полагаем мы), она попыталась вытащить нож из чехла; ей это не удалось, тогда она потянула снова, держа его острием вверх. От резкого нажима клинок выскочил из ножен и, взлетев по дуге, смертельно ранил Клару. Хьюго, увидев, как она внезапно упала мертвой перед ним, и понимая, что прислуга слышала, как они ссорятся, был охвачен ужасом — все та же импульсивность Лe-Гейтов! Совсем потеряв голову, он вообразил, что случайность примут за убийство — и бежал… Но кто бы обвинил его? Его, королевского адвоката! Лишь недавно вступившего в брак и сердечно привязанного к жене! Это правдоподобно, верно?

— Безупречная позиция, — ответил я уверенно, — но в ней есть одно слабое место. Мы можем, опираясь на авторитетное свидетельство Себастьяна, убедить коронера, что все так и было, можем даже надеяться, что в это поверят присяжные. Себастьян творит чудеса. Но мы вряд ли сумеем добиться…

Я запнулся, и Хильда Уайд договорила за меня:

— …Согласия Хьюго Ле-Гейта на все это.

Наклоном головы я подтвердил, что она правильно поняла меня.

— Даже ради детей? — молитвенно сложив руки, воскликнула миссис Моллет.

— Даже ради детей, — ответил я. — Рассудите, миссис Моллет: разве это правда? Верите ли вы сами в это?

Она устало откинулась на спинку кресла, скрестив руки, и лицо ее страдальчески исказилось.

— О, что вы говорите! Вы с Хильдой знаете все, могу ли я увиливать от правды перед вами? Могу ли верить этой сказке? Мы все понимаем, что привело к такой развязке. Эта женщина! Эта женщина!

— Удивительнее всего то, — прошептала Хильда, поглаживая ее белую руку, — что Хьюго продержался так долго!

— Ну что ж, мы все знаем Хьюго, — сказал я, стараясь выглядеть спокойным, — и, зная Хьюго, мы понимаем, что он мог совершить это дикое деяние в приступе яростного негодования — праведного негодования, вызванного чудовищным нажимом и бездушием той, которая должна была заменить мать его девочкам. Но мы также осознаем, что, совершив это, он никогда не опустится до спасения путем обмана…

Сестра Ле-Гейта, отчаявшись, опустила голову.

— Хильда сказала мне то же самое, — пробормотала она. — А Хильда в таких делах не ошибается…

Мы еще несколько минут обсуждали этот вопрос, и наконец миссис Моллет воскликнула:

— Так или иначе, мой брат скрылся, и одно это навлекает на него наихудшие подозрения. Сейчас это главное. Мы должны разыскать его и, если он уехал куда-то далеко, вернуть его в Лондон!

— Как вы думаете, где он мог укрыться?

— Доктор Себастьян выяснил, что полиция взяла под наблюдение железнодорожные станции и порты, откуда можно отплыть на континент.

— Как обычно, полиция на высоте! — усмехнулась Хильда с неприкрытым презрением в голос. — Вообразить, что такой умный и опытный человек, как Хьюго Ле-Гейт, воспользуется для бегства железной дорогой или отправится на континент, где каждый англичанин заметен издалека! Это было бы чистейшим безумием!

— Значит, по-вашему, искать его там бесполезно? — спросил я, глубоко заинтересованный.

— Конечно. Я имела в виду именно это. Хьюго не раз защищал обвиненных в убийстве и часто упоминал о том, с каким нелепым упорством они пытаются скрыться на поезде или бегут из Англии в Париж. Он говаривал: «Англичанин менее всего заметен в своей родной стране!» Поэтому я, пожалуй, знаю и куда он направился, и как ему это удалось.

— Куда же?

— Куда — пока не столь важно. Важнее — как. Это вопрос, требующий рассуждения.

— Объяснитесь. Мы знаем, на что вы способны.

— Итак, я исхожу из того, что убийство — обойдемся без обиняков — произошло около двенадцати часов, потому что после этого в гостиной настала тишина — об этом Лине рассказали служанки. Далее, судя по всему, он поднялся наверх, чтобы переодеться: ведь уехать в вечернем костюме он не мог. Горничная подтвердила, что его черный сюртук и брюки лежали, как всегда, на стуле в его гардеробной, а значит, он по меньшей мере не был в состоянии возбуждения. Потом он надел другой костюм — какой именно, надеюсь, полиция выяснит не слишком скоро. Ведь ситуация такова, что нам приходится вступить в заговор против формального правосудия….