Однако вряд ли в общественной терме невольнице удалось бы выкрутиться так легко. Маркус успел заметить, что вопреки всем попыткам показать свою независимость, общественное мнение значит для Рианы весьма много, и та в лепёшку разобьётся, чтобы не показаться «проклятым даэвам» смешной. Вряд ли она стала бы сидеть в камзоле в окружении абсолютно голых людей — тем более, что, как успел заметить Маркус в Колизее, той абсолютно нечего было скрывать.

Для выхода была выбрана среда — спустя три дня после того, как Маркус ознакомил Риану с кругом своего общения. О том, что все те же люди могут встретиться им и в термах, он рабыню предупреждать не стал — это подразумевалось само собой. Единственным, кто по-прежнему беспокоил Маркуса, был Кэнсорин. Именно из-за него он долгое время предпочитал не брать Риану с собой в свет, потому как интуиция подсказывала ему, что поведение этого человека он не сможет предсказать. Кэнсорин долго обещал покинуть город и уплыть на юг по торговым делам и вот, наконец, воплотил своё намерение в жизнь. Однако, когда он собирается вернуться, Цебитар предсказать не мог.

«Не буду же я сидеть дома из-за одного жалкого полукровки», — с раздражением думал он, покидая особняк.

Маркус ехал верхом на своём любимом Фризском* жеребце. Конь Рианы вышагивал на полкорпуса позади него.

Спустя полчаса езды квадратная платформа, покрытая зеленью, стала видна вдалеке. Западная её часть врезалась в Авентинский холм, а восточная нависала над долиной. С этой стороны её удерживала многоярусная арочная конструкция высотой с пятиэтажный дом. В тени под платформой виднелись печки, склады топлива и цистерны с водой.

Маркус, по мере приближения, поглядывал на спутницу, ожидая увидеть восхищение на её лице, но перехватив взгляд патриция, та лишь сказала:

— Так строили валькирии.

Маркус поджал губы и крепче стиснул поводья коня.

Центральная арка, возвышавшаяся над платформой, служила входом в термы. Миновав её, они въехали на аллею, по обе стороны которой росли кипарисы. В конце её виднелись ворота, изображавшие головы очередного всемогущего божества. Проследив за взглядом Рианы Маркус прояснил:

— Это Нептун. Род, наследовавший ему — угас. Наследники, завладевшие руной по праву силы, хотели оставить термы себе — но император их конфисковал. От прежних хозяев остался только этот знак.

Оставив коней, они вошли внутрь. Тут же девушки-рабыни подскочили к патрицию и принялись заботливо стягивать с него камзол. Риана предчувствовала повторение недавнего выхода в свет, когда её ролью станет молчаливо стоять за спиной, но дело стремительно приняло иной оборот — Маркус подал рабыням знак. Одна из них с сомнением воззрилась на Риану, пока другая продолжала стягивать с Маркуса сапог.

— Она будет меня развлекать, — пояснил Маркус. Рабыня покорно кивнула и, приблизившись к Риане со спины, принялась стягивать и её камзол.

Риана растерянно смотрела на своего патриция. Она понимала, что в присутствии посторонних лишнего себе лучше не позволять, но раздеваться абсолютно не хотела.

— Мы в купальне, Риана, — сказал Маркус, позволив тени нетерпения прорваться в голос, — все кругом будут голыми. В бархатном камзоле ты будешь выглядеть смешно.

Аргумент произвёл неожиданно сильный эффект — Риана отступила от рабыни и принялась быстро, как будто ей дали на это всего сорок секунд, стягивать с себя одежду — один предмет за другим. Стопка аккуратно сложенных вещей стремительно росла на скамье, а Маркус стал забывать о собственном раздевании, увлечённый зрелищем этого неправильного, но весьма соблазнительного стриптиза.

Тело Рианы было стройным и подтянутым, хотя теперь, когда она провела в доме Цебитара несколько недель, худоба уже не так бросалась в глаза.

Маркус испытал настойчивое желание подойти к ней и провести рукой по бёдрам, изучая горячую кожу. Наклониться, впиться поцелуем в стройную шею и целовать дальше, пробуя это тело дюйм за дюймом на вкус.

Маркус мотнул головой, отгоняя навязчивую фантазию, которая и без того нет-нет да и давала о себе знать.

Риана тем временем замешкалась, придерживая обмотанную вокруг бёдер тряпицу рукой. Маркусу было более чем интересно узнать, что находится под ней. В тот раз, когда Риану только доставили в его дом, он имел возможность изучить тело Рианы целиком — но не стал, решив, что время ещё придёт. Теперь же собственная рабыня, похоже, собиралась ему в этом удовольствии отказать.

Маркус мог бы сказать, что им дадут простыни — но не хотел.

— Целиком, — вместо этого сказал он. Голос его прозвучал неожиданно гулко, и Маркус сглотнул.

— Разрешите, я прежде помогу раздеться вам, мой господин, — елейный голос Рианы ничего хорошего не предвещал. И тем не менее, отодвинув в сторону рабыньв, она опустилась на одно колено у ног Маркуса. Взялась за ногу патриция и принялась стягивать второй сапог.

Глядя на льдистые глаза, смотревшие на него снизу вверх, Маркус отчётливо ощущал, как неумолимо напрягается его тело. Грудь Рианы медленно и сильно вздымалась, однако дыхание её замерло в один миг, когда взгляд скользнул от лица патриция вниз к животу и замер там, где под штанами уже набух солидный бугор.

Маркусу не было неловко. Напротив, он с любопытством наблюдал, что Риана станет делать теперь. Скрывать свои желания не было смысла — Риана должна была знать, что они есть. А в глубине души Маркус надеялся, что они обрадуют его бесстрашную рабыню. Многие рабыни мечтали, чтобы господин приметил их. Валькирия или не валькирия — всё равно. Но Маркус хотел большего. Хотел увидеть ответное пламя в этих вечно-холодных глазах.

Однако Риана, казалось, ещё сильнее заледенела. Она больше не поднимала глаз — стягивала с патриция один предмет одежды за другим так же чётко и равнодушно, как до того — свои.

Когда Риана освободила его от шёлковых нижних штанов, и Маркус оказался ещё более обнажён, чем его невольница, он поймал валькирию за плечи и потянул вверх, заставляя встать. Ловкая смена позиции позволила ему будто бы невзначай прижать невольницу к себе, придерживая за поясницу одной рукой. Обнажённая плоть при этом уткнулась Риане в бедро.

— Чувствуешь? — спросил он, склоняя голову к плечу Рианы и касаясь дыханием её уха. Пленница слабо вдрогнула. Маркус ликовал. Несколько мгновений он раздумывал, не продолжить ли атаку. Плечи Рианы дрожали в его руках, и Маркус решил, что время ещё не пришло.

— Я не собираюсь тебя принуждать, — сказал он.

— Немалый дар со стороны того, кто держит в руках мою жизнь, — выдавила Риана не глядя на него.

Маркус чуть отстранился, пытаясь поймать её взгляд, но это ему не удалось.

— До сих пор мне не отказывал никто.

— А у меня нет и не будет возможности вам отказать… господин.

Слова валькирии прошлись по коже наждаком. Маркус с трудом сдержал яростный рык.

Он не стал ничего говорить — просто выпустил Риану из рук и, отвернувшись, потребовал простыню.