Жаль, – некромант выпустил руку, пожелал приятно провести время и оставил меня у ступеней УМН в смятении и немножко в бешенстве. Теперь мне хотелось заварить Пеште не чая, а яду, и покрепче. 

Следовало вернуться домой. Я прошла дальше, раздумывая, как бы поудачнее перейти дорогу, подняла глаза и застыла. С обратной стороны стоял человек с мертвым лицом с кожей-пленкой и черными абрисами вокруг рта и глаз. Тот же? Другой?

Тот же. Он посмотрел на меня и улыбнулся, обнажая игольчатые зубы, и чуть кивнул, будто приветствуя. Натянувшаяся кожа лопнула по линии скул, и по щекам потекло гадким и совсем не кровью. Его плащ пришел в движение, распадаясь по низу на шевелящиеся змеями узкие ленты. Повинуясь жесту, две из них дернулись ко мне призрачно-дымными струями. Я запоздало отмахнулась тростью, размазав одну в воздухе, а по второй не попала. А потом мне стало все равно, и я шагнула на дорогу.

В лицо ударил тугой поток воздуха, от развернувшихся перед моим носом черных крыльев. Я увидела раззявленный клюв с ниткой языка, а потом как-то сразу хрипящую лошадиную морду и возницу полутролля. Он тряс меня за плечи, а потом сунул в рот флажку и нос зажал. Я глотнула и зашлась кашлем. Крепкий напиток обжег горло, ураганом пройдясь по пищеводу и сгустком лавы упал в желудок.

– Ну от! Живая! Живая?

– Не уверена, – пробормотала я, утирая проступившие слезы и чувствуя, как начинает гореть лицо.

– Живая, – заверил меня возница, сунув мне в руки уроненную трость, – от и краски вернулись. А то как зачаровал кто. Куда ехать-то?

Ехать я отказалась. Перешла дорогу и направилась привычным маршрутом через парк, не особенно торопясь и отдыхая на скамейках. Странное происшествие вымело из головы романтическую дурь о некромантах, а троллий самогон – запоздалый зябкий страх от происшествия. Теперь не мешало бы, чтобы и сам самогон куда-нибудь делся… Он так и плавал внутри меня раскаленной лужицей постепенно охватывая все большее пространство. Щеки горели, стало весело и на лице появилась неуместная блаженная улыбка. А еще ворон вдруг нашелся. Если только это не он меня там у дороги таким странным способом оградить пытался. Птица перелетала с дерева на дерева по мере того как я шла. Потом пропала. Подойдя к дому, я обнаружила его сидящим на покосившемся коньке над крыльцом. И смотрел, как обычно, – осуждающе. Сегодня как-то особенно сильно осуждал. 

После чая и перекуса меня сморило. Прежде я не спала днем. Мне даже никогда в голову не приходило днем спать, даже когда заняться нечем было. Это все троллий антистресс виноват. Но было в этом и положительное – проснулась я уже без насморка.

В комнату сочились сумерки. Зеркало явило помятую физиономию с лихорадочно блестящими глазами и растрепанными волосами. Я понятия не имела, когда явится ведьмак, мы не условились о времени, но то что он явится – не сомневалась. 

Следовало основательно подготовится, но единственное, что я сделала основательного в свете предстоящего действа – так это себя накрутила. 

Выбравшись из ванной, долго думала, что надеть. Под руки лезло красное, это было бы чересчур, поэтому я выбрала темно-синее с двумя рядами пуговиц по лифу и не слишком глубоким, но широким вырезом, открывающим ключицы. Под платье полагалась рубашка с высоким воротником, плотная и целомудренная, но вечер планировался совсем не таким, и я надела другую, из тонкого батиста с кружевом по краю, которое сейчас кокетливо выглядывает из выреза. Вышло мило. Мне понравилось. Или все-таки красное? Нет, надену красное – сразу поймет, что дело нечисто.

После освидетельствования у меня случился дефицит шпилек, и я пыталась уложить кудрявую копну поприличнее тем, что осталось, потом плюнула. Он видел меня совсем без ничего, вряд ли его смутит пара выбившихся локонов.

Вечер густел, чай настаивался. Чайник кипел уже дважды. Меня начало потряхивать. Лучше бы я тогда сразу из Управления с Холином пошла, ужинать или что он там по-дружески предлагал. Может зря я так рано чай заварила? Аманда сказала, что чем крепче настой, тем сильнее и продолжительнее эффект, а лучше вообще повторить. И опять подмигивала. То, на что она намекала, было явно не тем, что было нужно мне.

Стук в дверь, в общем-то, негромкий, произвел эффект пушечного выстрела. Я от волнения долго не могла найти засов, будто он вдруг бегать от меня начал. Наконец открыла и впустила гостя. Вслед за ведьмаком пытался пролезть туман, но как говорится, третий лишний. 

Пешта молча прошел внутрь, на ходу избавляясь от шляпы, перчаток и пальто. Оставил все на стуле, повернулся ко мне. Строгий костюм, белоснежная рубашка, искры запонок на манжетах и шейный платок. Темно-синий, как мое платье.

– Вы обычно здесь гостей принимаете? – поинтересовался он, и я молча пригласила его за собой в комнатку за прилавком. Молча, потому что понятия не имела, о чем с ним говорить. Пусть бы он гадость какую сказал, что ли, все полегче…

Ведьмак оккупировал диван и наблюдал, как я вожусь с чашками. Себе я налила обычный чай, ему – тот. И передавая чашку, будто невзначай коснулась руки. Села. 

– К чему все это, госпожа Арденн? – Он выпил уже полчашки, я едва притронулась.

– Вы же меня угощали.

– О чем станем беседовать?

– А вы умеете? – брякнула я.

Тут же захотелось хлопнуть себя по губам. Нервничаю и начинаю чепуху городить. Опустила глаза. Ведьмак смотрел прямо в лицо без своего обычного чуть презрительного выражения и это выбивало меня из колеи. Я в замешательстве провела пальцами по краю кружева, повертела пуговку, поправила скользнувший на шею локон. – Вы могли бы рассказать о вашем путешествии.

– А вы о своем? – Он издевается?

– Наверняка вам ваши соглядатаи уже в подробностях доложили.

– Точно. Вы не пьете? – он кивнул на мою чашку.

– Пью, но сегодня только чай. Знала бы, что вы так легко согласитесь, подготовилась бы основательнее. 

– Яду бы купили? – Точно издевается, а в глазах искры пляшут. – Милое платье…

Это что? Уже действует?

– Ну почему же сразу яду? – Я облокотилась на стол и почувствовала, как платье начинает с плеча сползать. Хотела бы так специально сделать – ни за что бы не вышло.

– Любопытно было бы взглянуть, – Пешта, чуть склонив голову, наблюдал за медленно оголяющимся плечом.

– Как я подготовлюсь?

– На процесс.

Думалось