Когда ему нужен был для композиции плащ агронома, его искали все знакомые, родственники и соседи. Друг всех шаромыжников на улице. Очередь людей с украденной из посольств резиной для автомобиля и другими дефицитными предметами то и дело возникала у нашего дома. Король запасов. Когда его не стало, я со своими товарищами несколько недель разбирал гаражи, кладовки, выбрасывая детали от автомобилей, которые к тому времени не выпускались уже лет двадцать. Со мной маленьким — всегда ласков, ровен, нежен. А еще Иулиан очень любил делать сюрпризы.

Тут нужно отметить, что при тоталитарном режиме скульпторы неплохо зарабатывали. Мраморные бюсты вождя назывались «огурчиками», «куличами», «лукичами» и были востребованы в неограниченных количествах. А папа был признанным ленинистом. Он превращал этого невзрачного плюгавого человечка в серьезные по пластике монументальные скульптуры. Творцы часто обсуждали, кто сколько заготовил на зиму. Заказы на это великолепие поступали от специально обученных людей в черных габардиновых костюмах с портфелями. Одного из них прекрасно помню. Запах одеколона, смешанный с коньячным перегаром, светло-коричневые сандалии, носки пастельных тонов. По фамилии Нелюсов. Он извлекал толстую папку с заказами и предлагал на выбор: три фигуры Ленина (мрамор) разного размера, восемь его бюстов разной величины, пионер с горном, сидящая Крупская… Громадная страна нуждалась в официальной агитационной скульптуре. А потому периодически денег было много. И тогда сюрпризы Иулиана становились просто удивительными, особенно по тем скромным временам: немецкий катер из массива красного дерева, многофункциональная, тоже немецкая, лодка (был на ней и парус и двигатель), музыкальные центры («Грюндиг», «Филлипсы»). Закупал все это для папы и дяди Юры Нероды маленький, приторно вежливый человечек — регент Алексей Михайлович с высоким, профессионально поставленным голосом, находящийся всегда в неизменно приподнятом настроении.

Как-то папа явился домой с длинным свертком. По его лицу было понятно: внутри что-то интересное. Это была мощная испанская духовая винтовка с оптическим прицелом. Мне было лет восемь и я обалдел. Первое, о чем мы договорились, что я не подхожу к ней без папы. Надо сказать, что я это требование неукоснительно выполнял. Стреляли мы в специально для этого сделанный деревянный ящик, используя мишени, которые в огромных количествах нарисовали и вырезали в детстве Иулиан с братом Сергеем. Это была картонная армия из индейцев, лошадей, рыцарей. Все это освещалось двумя лампочками. Однажды я все-таки не удержался и стрельнул в лампочку. Папа посмотрел на меня и спокойно сказал: «Так больше не делай». Очень политкорректно, хотя я с детства слышал и другие, более сильные выражения. Кстати, Сергей, который был на несколько лет старше папы, куда-то исчез. Темная история. Говорили, что живет он где-то на Севере.

Или еще один случай удивительного подарка. Как-то утром, которое у нас дома началось как обычно — с запаха кофе и позвякивания посуды, — я, лет пяти от роду, на бешеной скорости влетел в спальню родителей и начал им что-то рассказывать, как обычно грассируя и, очевидно, упоминая паровоз. Папа на это все ответил: «Скажешь правильно букву „р“ в слове „паровоз“, куплю железную дорогу из „Детского мира“». Это было чудо, о котором я не смел мечтать: натуралистически сделанные пути, семафоры, вагоны со светящимися окнами, фонари, переключающиеся стрелки, меняющие направление состава, выезжающие из будок с флажками стрелочники, освещенные станции с жизнеутверждающими названиями типа Пионерская, Сосновый Бор, электровоз и разные вагоны были реальными копиями настоящих, подробными, тяжелыми. В общем, такого я не ожидал, даже зная папу. Всю следующую ночь я рычал. Утром разбудил родителей громкими возгласами: «Парровоз! Парроход!». Через час мы были в «Детском мире». И потом чуть ли не до вечера с дядей Колей с первого этажа собирали ее, и она с трудом поместилась в большой мастерской деда Николая. Как сейчас помню: часто, когда весь дом уже спал, мы с мамой лежали вдвоем у железной дороги и до полуночи играли в путешествия. Потом, когда я подрос, она часто брала меня с собой в разные командировки по стране, и мы вспоминали игры в железную дорогу.

Еще помню, что, когда мне было лет восемь, милиционеры из близлежащего отделения милиции под номером 50, которое называлось «Полтинник», рассказывали соседу дяде Коле Виноградову, что всем отделением не могли справиться с неким скульптором, вроде бы лауреатом фестиваля молодежи и студентов, которого потом приехал вызволять юрист Союза художников СССР Абрам Гальпер с уважаемыми «товарищами». Потом помню его, появившегося как после мясорубки, спокойного, всего в гематомах и ссадинах. Шутил, что пуговиц не сохранилось, но глаза, слава богу сохранились. Кстати, драки были у них тогда в порядке вещей. То ли общая атмосфера располагала, то ли народ был другим. Помню обсуждения «славных сражений» то в тандеме с Юрием Неродой где-то на Масловке, то в тандеме с Владимиром Цигалем и женами. Помню еще долгие разговоры, что Лиза Цигаль и Ангелина Рукавишникова виртуозно работали сумками как щитами.

С отцом всегда было как-то уютно. Пожалуй, именно он больше других показал мне важность влияния созданного тобой самим уюта или порядка, что ли, в творческом процессе. Конечно, эти слова очень условны или относительны. Начинать работу необходимо с организации рабочего места, это могут быть самые простые предметы, из которых все складывается: освещение, высота табуретки, высота станка, чисто, тихо. Только тогда можно попытаться поймать нужную волну, связь — как хотите. Несчастные ребята, которым этого не говорят и не объясняют педагоги, просто теряют время. А еще эта банальщина о мнимой благотворности творческого беспорядка. Все равно что заниматься боевыми искусствами, не научившись правильно дышать и контролировать движение внутренней энергии, только на физическом уровне.

Вот только что он звонил и произносил, особым образом растягивая гласные, как бы улыбаясь: «Привет». В этом привете была настоящая приветливость, вместе с тем настойчивость. «Мне нужно посоветоваться, заезжай». Обычно две-три разные скульптуры стоят на небольшом столе, пластилин плохо смешан, пятнистый, обычно уже много сделано.

Вот совсем недавно хохотали, репетируя за кулисами цирка, готовясь к моему юбилею. Замечательная Татьяна Николаевна и Максим Никулины любезно предоставили под это дело Московский цирк. Иулиан Митрофанович и Сергей Шаров принимали в этой авантюре активное участие. Зрительные ряды были превращены в столы, на улице гостей встречали клоуны на ходулях, верблюды, всадники. Папа всегда мечтал всерьез о своем слоне. Я думал, он шутит, но он настойчиво перечислял достоинства слонов перед всеми остальными животными. Мне придумали номер и я репетировал с молодой слонихой, не помню ее имени. Рассказывали, что она была очень буйной, неуправляемой раньше и от нее отказался бывший хозяин,