– Полагаю, с этой задачей справятся и слуги, – саркастически произнес Иан, уже зная, что Марджори считает его потертые сапоги и домотканую рубашку такими же убогими, как старые драпировки на окнах. Его тетя и кузины ни о чем не жалели так, как о целой армии слуг, которыми когда-то распоряжались. Иан задумался: способны ли они хоть что-то делать своими руками? А вот чего он не предвидел, так это поездки в Лондон и необходимости провести там несколько недель. Иан надеялся по дороге остановиться в Эдинбурге, показать Фионе достопримечательности шотландской столицы, а уж потом отправиться на юг, в английскую.

– От жены в таких делах помощи гораздо больше, чем от камердинера или даже сведущего секретаря. И потом, тебе как можно скорее понадобится наследник, а значит, и жена, притом безупречного происхождения. Промедление в этом вопросе непозволительно, – она выжидающе смотрела на него, словно рассчитывала, что Иан тут же упадет на колено и начнет просить у нее руки Пенелопы.

Но Иан отличался упрямством – его мать всегда уверяла, что это упрямство он унаследовал от своих английских предков. Он давно привык сам принимать решения и не собирался перекладывать эту обязанность на кого-либо еще. Конечно, он не сомневался, что по другую сторону границы ему понадобится помощь, но пока что мог обойтись и без советов.

– Благодарю вас за заботы, тетушка, но я привык все решать сам, – в очередной раз сообщил он.

– Ну разумеется, – пропела Марджори, словно увещевая невоспитанного ребенка. – Просто… словом, англичане будут видеть в тебе чужака, иностранца, особенно если ты одет или ведешь себя неподобающим образом. Мы же тебе родня. Кто лучше нас наставит тебя в трудные времена? Ты ведь хочешь, чтобы и Фионе принесли пользу связи с английской аристократией? Благодаря умелому руководству и надлежащему воспитанию она приобретет светский лоск и сможет сделать удачную партию, несмотря на ее изъян, – партию намного лучше, чем та, на которую она могла бы рассчитывать, оставшись здесь.

Ее изъян. Неужели англичане и вправду настолько жестоки, чтобы пренебречь его сестрой только потому, что она прихрамывает? Иан задумался о том, что он мог бы дать своей сестре в Англии – красивую одежду, книги, образование, – и ощутил угрызения совести оттого, что не спешит следовать указаниям Марджори. Фиона заслуживает не только всего перечисленного, но и многого другого.

А Марджори продолжала щебетать, не сводя глаз со своего рукоделия.

– Светский сезон в Лондоне тебе понравится – столько веселья, развлечений, приемов и балов! И конечно, едва сезон начнется, Пенелопу будут осаждать толпы поклонников и претендентов на ее руку. Обидно будет отказываться от танцев и других удовольствий, на которые вправе рассчитывать юная леди, только потому, что она ждет предложения от единственного человека и надеется на него. Ты ведь понимаешь: тебе достаточно попросить, и мы все сразу уладим. Никто лучше Пенелопы не годится на роль следующей графини Пембрук.

Иан отметил, что она ни словом не упомянула о том, что Пенелопа хочет быть его женой и графиней. Любит ли она его? Сам Иан не любил Пенелопу и пока не мог решить, удастся ли ему когда-нибудь испытать к ней хоть какое-то подобие романтичных чувств. Его родители страстно любили друг друга. В Шотландии принято жениться по любви, и Иан надеялся поступить так же, как только найдет себе пару. На миг ему вспомнилась девушка, оставшаяся наверху, – не Пенелопа, а Алана, – но он отогнал эту мысль. Алана принадлежит другому. Иан постарался не думать о сожалении, которое давило ему грудь.

Тем временем Марджори продолжала, не дожидаясь ответа:

– Мы могли бы объявить о твоей помолвке прямо здесь, на Рождество, и начать готовиться к весенней свадьбе в Лондоне, а летом устроить грандиозный прием в Вудфорд-Парке в честь новобрачных. Только представь себе: молодой граф, пышная свадьба – идеальное начало твоей новой жизни, возможность показать, что ты ее достоин.

Значит, здесь, в Крейглите, свадьбы не будет? Иан не стал даже уточнять это.

– Я подумаю, – вместо этого произнес он вежливо и терпеливо, как делал десятки раз за последние несколько недель.

– Вот и хорошо, – заключила тетушка, убирая рукоделие обратно в корзинку. – А теперь прошу меня простить: мне надо повидаться с экономкой, дать ей распоряжения насчет Рождества. Разумеется, мы отпразднуем его по-английски, но я уверена, что наш – то есть и ваш тоже – праздник тебе понравится и все в доме скоро привыкнут к английским обычаям.

Иан открыл было рот, но тут же снова закрыл его. Марджори собирается отдавать распоряжения экономке? Видимо, она имеет в виду Энни или Шона. Лучше бы все-таки Шона, потому что попытка потребовать, чтобы Энни следовала английским обычаям, чревата катастрофой. А что касается Рождества, то у клана Макгилливреев есть свои традиции, которым следует уже не первое поколение. Никто не откажется от них, ведь праздников с нетерпением ждут весь год. Не откажется ни за какие поместья Англии.

Он задумался: не остановить ли Марджори, не предупредить ли ее, как страшна Энни в гневе и как ревностно она следует давним обычаям? Но какую сторону принять ему самому? Ведь он наполовину англичанин и наполовину шотландец – что он может возразить? В любом случае найдутся недовольные. Пока Иан колебался, его тетушка выплыла из комнаты, целеустремленно обратив вперед взгляд голубых английских глаз, так похожих на глаза ее дочери.

Иан засмотрелся на снег, горько сожалея о доставшемся ему проклятом английском титуле.

Замок Дандрум, за семнадцать дней до Рождества

– Уверяю вас, милорд, Алана готова выйти за вас замуж – она с нетерпением ждет этого события.

Лорд Уилфред Эсмонд, маркиз Мерридью, восседал в гостиной замка Дандрум и хмурился, глядя на свою будущую тещу, леди Деворгиллу Макнаб, сидящую напротив него за чайным столиком. Он вглядывался в прелестное лицо собеседницы, пытаясь понять, не обманывают ли его.

С обманом он уже сталкивался. Леди Деворгилла твердила, что ее старшая дочь Меган будет счастлива выйти за него, – до тех пор пока юная леди не обманула доверие матери и не сбежала с графом Россингтоном, который и стал ее мужем.

– Миледи, если леди Алана не последовала примеру сестры и не обручилась с кем-нибудь тайно, где же она тогда? Я рассчитывал, что по прибытии сюда меня встретит моя невеста, тем более если ей так не терпится стать моей женой, как вы говорите. А теперь я слышу, что она «задерживается». Что же это означает?

Метель задержала Уилфреда в пути на два дня. Он полагал, что застанет невесту уже принаряженной к свадьбе, хоть и опоздал на церемонию на целый день, но, как оказалось, Аланы даже не было в замке. В ее готовность стать его женой Уилфреду уже не верилось.

Деворгилла улыбнулась ему, и Уилфред сжал свой стакан с виски. Вдовая графиня Гленлорн была прелестной женщиной и выглядела слишком юно для матери трех взрослых дочерей, в том числе невесты Уилфреда. На удивление стройная фигура, блестящие зеленые глаза, понимающий взгляд, будоражащий воображение мужчины, пусть и весьма ограниченное, – у Деворгиллы Макнаб множество достоинств. Уилфред заерзал на месте, надеясь, что дочь ничем не уступает матери.