Сэнди хмыкнул.

– Послушать тебя, так до первого внука тебе и дела нет. А я вот уже четвертого жду. Люблю ребятню, когда они уже подрастут настолько, чтобы придержать язык и не дергать старика понапрасну.

– Да тебя от новорожденного за уши не оттащишь, Сэнди Макгилливрей. Как и меня, – с упреком сказала жена Джока.

Джок усмехнулся.

– В нашем возрасте каждый внук – благословение небес. Старая Энни говорит, что будет мальчик, вот я и жду не дождусь. Дочка с семьей живут отдельно, так что никто не станет будить меня по десять раз за ночь, как тебя. – Он раскурил трубку для Сэнди, затем свою. – Зачем пришел, да еще в такую метель?

Сэнди протянул ноги к огню, чтобы согреться.

– Пришел спросить, не отвезешь ли ты письмо, когда поедешь к дочке. Твой зять, наверное, все равно сгоняет в Лох-Рейн, сообщить о новорожденном своей родне. Может, и письмо с собой прихватит, и найдет кого-нибудь, кто доставит его дальше.

– Да я не против, а кому пишешь?

– Не я, девчонка из замка. Иан нашел ее без сознания в снегу и повез к себе домой. Метель так разыгралась, что им пришлось переждать ночь в старом коттедже покойного Юэна. А вчера утром он привез девушку в замок, завернутую в его плед и с перевязанным коленом платком.

– Что, правда? – глаза Джока заблестели. Он потер щетинистый подбородок. – Хочет оставить ее себе?

Сэнди вздохнул.

– Говорит, что нет, а она красива, как холмы летним утром.

– Так кому же тогда он пишет?

– Да не он, а она. В Гленлорне у нее брат, вот она и пишет ему, что жива-здорова.

– Помню, были времена, когда никому и в голову не пришло бы ради этого посылать письмо. Все и так знали бы, что девчонка невредима, – задумчиво произнес Джок.

– Таков уж шотландский обычай, – согласился Сэнди.

– А наш Иан… да разве найдешь лэрда лучше – Иана Макгилливрея? – Джок поднял свою кружку, Сэнди последовал его примеру, выпил и поднялся.

– Ну, не буду вас задерживать. Счастливого пути, и передайте мои пожелания дочке с мужем, – он отдал письмо Джоку.

– Коннор найдет кого-нибудь в Лох-Рейне, чтобы доставили письмо. А мы вернемся к Рождеству – или не вернемся, если жена откажется. Увезти мою Мэй от малыша будет непросто.

– Думаешь, тебя легче, старик? – отозвалась Мэй, не отрываясь от вязания.

– Хорошего Рождества вам и вашей родне, – пожелал Сэнди, кивнул Мэй, пожал руку старому другу и ушел в метель.

Крейглит, за шестнадцать дней до Рождества

– Войдите! – сказала Алана, укрываясь одеялом до подбородка и затаив дыхание. Она ждала, что в спальню войдет Иан.

– Я вас не потревожила? – спросила Фиона Макгилливрей. – Энни велела отнести вам одежду, гребень и ленты для волос, – может, вам уже лучше и вы захотите спуститься к ужину. Ваше платье порвано, Шона как раз зашивает его, потому что она лучшая рукодельница в здешних местах, так что… – Сообразив, что разболталась, Фиона покраснела и умолкла.

Фиона была женственной и миловидной копией своего брата, оттенки рыжих волос и серых глаз были у них одинаковыми.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарила Алана и села, опираясь на подушки. В постели она провела уже два дня и с нетерпением ждала, когда можно будет встать.

– Это одно из моих платьев. Оно, конечно, не такое нарядное, как ваше, – добавила Фиона, вешая платье на спинку стула. – Вы, наверное, привыкли к красивой одежде.

– Вообще-то нет, – призналась Алана. – Это мама решила, что в Англии мне понадобятся наряды, только и всего.

Фиона удивленно раскрыла глаза.

– Неужели и вправду там все по-другому? Я видела, как одеваются Элизабет и Пенелопа. Пенелопа меняет платья четыре-пять раз на дню, и к каждому у нее есть туфельки, шали и шляпки в тон. Для каждого дела свой наряд – для чаепитий, для визитов, для театра. Хоть театров здесь нет и визиты бывают редко, Пенелопа говорит, что за манерами надо следить, где бы ты ни был, – она сжала пальцы. – Наверное, когда я уеду в Англию, трудно будет привыкать целыми днями ничего не делать, только без конца менять платья. Никак не могу запомнить, чем утреннее платье отличается от того, которое надевают, выходя к чаю. – Она понизила голос до шепота. – Пенелопа говорит, что англичане таких ошибок не прощают, особенно если… – она пожала плечами. – Как видите, я хромаю. Я бы охотнее осталась здесь, в Крейглите, но Иану обязательно надо в Англию, а я не могу допустить, чтобы он в одиночку справлялся со всем сразу…

Справлялся – с чем? Неужели он так же нервничает, побаивается и тревожится, как и она? Алана постаралась не выдать удивления. Иан Макгилливрей – мужчина, он сильный, смелый и добрый. Разумеется, ему нечего бояться. В отличие от нее. Алана сжала в кулаке подол его рубашки под одеялом.

– А ему… хочется в Англию?

Фиона состроила гримаску.

– О, конечно, он храбрится, но думаю, что его туда совсем не тянет. Он бывал в Англии только однажды, когда был моложе. И ему не понравилось.

– Не понравилось? Почему? – спросила Алана, чувствуя, как сердце силится выпрыгнуть из груди, а живот наполняется знакомым чувством тревоги.

– Он не рассказывал, а я в то время была совсем маленькой. Какая она, Англия?

Там всюду правила, строжайшие правила, – так говорили Алане. Она иностранка, поэтому любой, даже самый ничтожный, промах с ее стороны будет замечен и воспринят как чудовищное преступление, повод для сплетен и скандалов. Став маркизой, она окажется под неусыпным надзором, за ней будут внимательно следить все вокруг. Проглотив ком зябкого ужаса, Алана принужденно улыбнулась Фионе – так, как делала, успокаивая свою младшую сестру.

Задачу с выбором платьев для каждого события она уже решила и теперь могла помочь Фионе хотя бы в этом. В ее собственном гардеробе все платья были снабжены ярлычками.

– Думаю, на новом месте всегда приходится к чему-то привыкать. Но мне говорили, в Англии есть немало хорошего – приемы, балы, красивые места, – она очень надеялась, что ее не обманули.

Фиона прикусила губу.

– Пожалуй, я не прочь их увидеть… Не балы, я ведь не могу танцевать, а красивые места. А вы их видели?

– Я там еще не бывала, – призналась Алана. – Поэтому обо всем знаю лишь с чужих слов. – Ее душа привычно заныла при мысли о замужестве с Мерридью. – Увижу сама, когда выйду замуж.

Фиона удивленно приоткрыла рот.

– Ваш жених – англичанин?

Алана принужденно улыбнулась, хотя ей было не до улыбок.

– Да, как и у вашего брата…

В дверь снова постучали, но на этот раз гости открыли ее прежде, чем Алана успела дать разрешение. Леди Пенелопа возникла на пороге. Ее холодная улыбка не отражалась в глазах, она обводила комнату взглядом хищной птицы.