– Вы поможете мне научиться, Алана? – спросила она на гэльском. – Хотя бы немножко, чтобы Иану не было стыдно за меня?

– Конечно! – с готовностью воскликнула Алана.

Фиона слабо улыбнулась, явно опасаясь предстоящей задачи. Алана уже научилась скрывать свой страх, теперь следовало первым делом научить тому же самому и Фиону.

Пенелопа направилась к двери.

– Мне пора. Иан, наверное, уже ищет меня повсюду. Он без меня как без рук. Я помогаю ему учиться всем мелочам, которые обеспечат ему успех в Лондоне. Раз вам ничего не нужно, я вас оставлю, можете одеваться. Вижу, вы привыкли обходиться без горничной, как полагается леди, а то я предложила бы вам свою.

Алана промолчала, Фиона последовала ее примеру. Невеста Иана покинула комнату так же быстро, как и вошла, и едва за ней закрылась дверь, Алана глубоко вздохнула. До этого она и не подозревала, что невольно сдерживает дыхание.

– У Иана прекрасные манеры, – возмущенно воскликнула Фиона, глядя на закрывшуюся дверь. – Это ему следовало бы научить им и ее! Ведь она выходит не за кого-нибудь, а за шотландского лэрда. И не знает на гэльском ни единого слова – ни поздороваться не умеет, ни сказать «спасибо» или «пожалуйста»!

– Иан, конечно, поможет ей, когда придет время, – дипломатично предположила Алана. Леди Пенелопа очень красива, несмотря на острый язычок, и Иан наверняка влюблен в нее без памяти.

Должно быть, по сравнению с Пенелопой она, Алана, выглядит неряшливой оборванкой… Сев на постели, она принялась расчесывать спутанные волосы, стараясь не морщиться от боли.

– Что бы вам хотелось узнать? – спросила она у Фионы.

– Сначала – научиться лучше говорить по-английски. Элизабет говорит, все будут насмехаться над моим выговором и манерами. А насмехаться над вами, Алана, никому и в голову не придет. Жаль, что я хромаю, но тут уж ничего не поделаешь. А еще мне хотелось бы знать, как смотреть на людей так же, как это делают Пенелопа и моя тетя Марджори, чтобы рядом со мной все чувствовали себя ничтожествами.

Алана отложила гребень.

– Но тогда у вас не будет друзей. Учиться надо проявлять доброту, быть приятной в общении, давать людям понять, что ты дорожишь знакомством с ними.

Фиона улыбнулась.

– Иан говорит то же самое.

Алана улыбнулась Фионе и похлопала по постели рядом с собой.

– Садитесь сюда, я научу вас причесываться, как это делают в Англии.

Она сама расчесала темно-рыжие волосы Фионы и уложила их простым и гладким узлом, как ее научили. И снова задумалась, достойна ли она титула маркизы Мерридью.

– Ох, мама, должен же быть какой-то закон!

Марджори обернулась, услышав крик ворвавшейся в ее комнату Пенелопы. В этот момент Марджори с помощью горничной переодевалась к ужину, поэтому первым делом отметила, что Пенелопа к ужину еще не готова. И только потом она обратила внимание, что Пенелопа в отчаянии заламывает руки, а ее глаза заплаканы. Марджори взмахом руки выслала из комнаты горничную.

– В верхнем ящике комода есть носовой платок. Успокойся, а не то лицо станет красным. О каком законе ты говоришь? – спросила Марджори, усаживаясь к туалетному столику и разглядывая собственное лицо в старинном зеркале.

Пенелопа раздраженно бросилась на постель.

– Закон, по которому шотландки могут выходить замуж только за шотландцев, а англичане – жениться только на англичанках! – Пенелопа вытерла глаза квадратиком тонкого ирландского полотна с вышитой монограммой.

– И как же тогда быть с тобой и Ианом? – невозмутимо осведомилась Марджори.

Пенелопа всхлипнула.

– Ой… Об этом я не подумала.

Марджори взяла щетку для волос, глядя на отражение дочери в помутневшем от времени зеркале.

– Тогда о чем же ты думала? – спросила она. Иногда любые объяснения из Пенелопы приходилось вытаскивать словно клещами.

– Ты знала, что она… то есть леди Алана… обручена с маркизом Мерридью?

У Марджори приоткрылся рот. Она уставилась на дочь.

– С Уилфредом Эсмондом? С тем самым Мерридью?

– А ее сестра замужем за графом Россингтоном.

Это известие удивило Марджори сильнее, чем предыдущее.

– За Китом? А я и не знала, что он женился.

– Да, женился. А ее брат, шотландский граф, женат на сестре графа Сомертона.

Марджори отложила щетку, обернулась и с недоверием воззрилась на дочь.

– Но ведь Шарлотта Сомертон – моя близкая подруга! А она об этом ни словом не упоминала.

– Да еще сама она будет маркизой – эта бродяжка, которую притащили сюда в метель, завернутую в плед! Это унизительно, – плакалась Пенелопа, утирая глаза.

Марджори растерянно моргала.

– Неплохие связи у этой бродяжки.

– Если мы когда-нибудь встретимся в Англии, по положению она будет выше меня. А ее сестра, графиня, будет мне ровней. Эти сестры украли лучших джентльменов Англии прямо у нас из-под носа!

Пенелопа скрутила платок так свирепо, словно шею Аланы Макнаб. Марджори поспешила спасти тонкую ткань, пока дочь не разорвала ее. Поднявшись, Пенелопа принялась вышагивать по комнате.

– Леди не вышагивают из угла в угол, – напомнила Марджори.

Пенелопа замерла на месте и мятежным жестом скрестила руки на груди.

– Хотела бы я знать, как Уилфред познакомился с сестрой шотландского графа, – размышляла вслух все еще ошеломленная Марджори. – С какой стати ему жениться на ней? Интересно, его мать об этом знает?

– А какая разница? – удивилась Пенелопа.

Марджори придирчиво изучала свои холеные ногти.

– Возможно, Уилфред приедет сюда за невестой. Было бы славно вновь повидаться с ним. Когда-то мы с его матерью были близкими подругами. – На самом деле – заклятыми врагами и соперницами. – Мы с ней и Шарлоттой Сомертон начали выезжать в свет в одном и том же году. Шарлотте достался Сомертон, Джейн вышла за отца Уилфреда, герцога Лайалла, а я – за вашего отца, – Марджори скривила губы. Олдридж был красивейшим из мужчин, каких она когда-либо видела, и вдобавок самой обаятельной и лакомой добычей светского сезона. А Лайалл и Сомертон, несмотря на состояние и титулы, производили впечатление заурядных и нудных толстяков. Тем вечером, когда Марджори приняла предложение очаровательного молодого красавца Олдриджа, она думала, что победила в игре «Сделай самую лучшую партию». Но Олдридж за несколько коротких лет промотал ее приданое и умер, не оставив ей ничего. И вот теперь ее дочери приходится выходить за шотландца, а какой-то приблудной девчонке досталась на брачном рынке намного более завидная добыча.

– Почему я не могу стать маркизой? – захныкала Пенелопа.