мало. Вот если все вывернуть так, как будто ее хотели обмануть, а обман раскрылся, тогда она скорее поверит.

Только как все это провернуть по-хитрому, Савелий придумал не сразу. Но все знатно упростилось, когда девица попросила вернуть ей дубликат, а настоящий ключик пока придержать, чтобы она в ключах не запуталась и вообще для надежности.

Блаженная же, на всю голову! Для надежности оставить ценную вещь у разбойника. О чем надо думать вообще?!

Вот Савелий и подменил ключи, вернув девице настоящий, а у себя оставив поддельный. И когда ведьма объявилась, первым делом похвалил себя за предусмотрительность, а потом отругал за дурость. Потому что на сытый желудок желание погеройствовать слегка выветрилось. Но какая-то непонятная сила все равно заставила встать и привлечь к себе внимание колдуньи.

И ведь, главное, за девицу, может, кто и заступится, благо у эльфийского балбеса сильных магов в семье навалом. Если не бабке, то деду пожалуется. А вот за бедную птичку никто палец о палец не ударит. Спрашивается, на фига козе баян?! В смысле, на кой хрен он в это все лезет? Чтобы волшебный ключ ведьме не достался?! Это был бы хороший аргумент, если бы ключ доставался потом самому Савелию.

Но в итоге, кстати, так и вышло. Девицу Лотируна в гусыню превратила (всего на три дня, так что не развалится). А про упавший на пол настоящий золотой ключик все, кроме оборотня, позабыли. Не до того им было. Ну и сами, значит, виноваты. Савелий не привык оставлять волшебные вещи валяться бесхозными…

***

Светкина стрессоустойчивость со скрипом выдержала очередную проверку на прочность. Уже превращаясь в гусыню, девушка вцепилась мысленно в упоминание о трех днях. То есть не так уж и надолго, должна справиться. А вот фраза про лебедей, которые должны ей порадоваться, Светке не понравилась.

О предателе Савелии девушка вообще старалась пока не думать. Позже разберется. Главное, остальные уцелели и остались в привычном облике, даже дровосек с сыном.

Пиншун, правда, сильно испугался. Светка успела заметить, как мальчишка спрятался за отца, едва появилась ведьма. А когда та колдовать начала, ойкнул и быстро залез под стол. Ну и правильно, от такой гадины лучше держаться подальше. Только ключик жалко.

«Зато из дома теперь убегать точно не станет», — позволила себе антипедагогично позлорадствовать Светка. И еще раз порадовалась, что Луи по-прежнему лежит в сумке луковицей. Но тут же вздрогнула, представив, как голодный Эльрасул найдет и попытается съесть бедного овощелюда.

— Мальчиков моих боишься? — гаденько захихикала ведьма, опуская гусыню на поляну. Естественно, их тут же окружили лебеди, загоготали, вытягивая шеи и переглядываясь.

Светка неожиданно обнаружила, что теперь шумный клекот и гогот для нее не просто громкие звуки, а вполне понятная речь. И вопреки первому впечатлению, лебеди не злорадствовали, а, скорее, сочувствовали.

— И тебя? Как нас? Навсегда? Такая страшненькая, серенькая. Мариэль тебя заклюет.

— На три дня, — прогоготала Светка. — А кто такая Мариэль?

Конечно, на птичьем сложные человеческие фразы сильно упрощались, но все равно были понятны. Внезапно заработавший внутри девушки переводчик с гусино-лебединого прекрасно справлялся и в ту и в другую сторону.

— Потом узнаешь. Полетели! Разбегайся и маши крыльями! Быстрее беги, еще быстрее! Лети, лети! А то схватит и понесет. Не попадайся Лотируне в руки, иначе съест. Она всех ест!

Светка даже не ожидала такой мощной поддержки, но все одиннадцать лебедей разве что не толкали ее сзади, помогая в первый раз взмыть в небо.

— Правильно, пинайте ее, клушу такую, — хихикала слепая ведьма.

Причем Светка уже успела убедиться, что благодаря обостренным слуху и нюху «видит» все эльфийка порой лучше зрячих. Просто понимает по-своему.

— А где же мой соловушка? Смылся куда-то? Я ж его и наградить за преданность не успела. Но ничего, потом порадую… Пряничков покрошу.

Смех у ведьмы был неприятный, и про «прянички» девушке не очень понравилось. Савелий, конечно, поступил как последний гад, причем, в отличие от лебедей, сначала приличным прикидывался, а потом предал. Но это не повод позволять всяким колдуньям травить его сладостями.

Но мысли об оборотне со свистом вылетели у Светки из головы, едва ей удалось правильно разбежаться и взлететь. В груди бурлили страх и восторг, хотелось одновременно закричать и зажмуриться, а еще лупить крыльями как сумасшедшая, не слушая и не слыша ничьих советов. В такие мгновения совершенно не хочется думать о мужчинах. Разве лишь о тех одиннадцати, что кружат рядом.

— Маши крыльями как мы, вместе с нами, так же, как мы! — гоготали лебеди. — Надо вместе махать крыльями! Так проще лететь, старайся!

Сначала девушка разозлилась. Лебеди были заметно крупнее гусыни, и на два их взмаха получалось три Светкиных. А потом, когда у нее стало получаться, поняла, что от синхронных движений крыльев в воздухе образуются волны и на то, чтобы удержать тело в небе, требуется меньше усилий.

— Приземляйся и прячься, сразу прячься, — прогоготал один из лебедей, и они все выстроились так, чтобы прикрыть собой девушку.

— А клуша-то долетела? Хотя упади она, я б услышала, значит, долетела. Ничего, Мариэль с ней разберется… — Гнусно хихикнув, эльфийка отправилась в уже знакомую Светке избу. А птицы остались на улице, столпившись в одном месте.

В темно-оранжевом небе ярко светила сочно-желтая луна, и девушка вспомнила, как сидела вместе с Эльрасулом на крыше избушки и любовалась светлячками. Надо обязательно потом еще раз устроить такие же посиделки.

Светка прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания, только вместо эльфа подсознание так и норовило подсунуть ей Савелия. Как он улыбается, как смешно хмурит брови, как искрятся смешинки в его серо-голубых глазах, как он, задумавшись, ерошит ладонью волосы на затылке.

И прикосновения у него приятные, нежные, например, когда от песка отряхивал или обнимал в пещере, сразу после путешествия на морское дно… Или…

Вот как он мог?! Ведь такой искренний был, заботливый!

Светка так погрузилась в воспоминания, что чуть не пропустила приземление еще одного лебедя. Вернее — лебедушки. Та в развалку подошла к девушке и оглядела ее с презрительным прищуром. А потом ра-а-аз — и превратилась в красавицу! Прямо как сошла с иллюстраций сказок Пушкина. Правда, звезды во лбу и месяца под косой не оказалось, но глаз было не отвести! Толстая коса отливала золотом, глазища огромные, настолько голубые, что почти синие. И губы в меру алые, в меру пухлые. Фигурка — загляденье. В общем, Мэрилин Монро и