Дочке Люше

— Чего ж ты плачешь, Муратовна, поешь и плачешь? — спрашивает Ритка.

Старая Муратовна вытирает краем платка глаза и вздыхает:

— Так песня жалостливая, вот и плачется от нее.

— А ты пой веселую песню! Пой про ландыши! — Ритка тревожно смотрит в лицо старухе. Кому же нравится, когда при нем поют и плачут. Вот Ритка и старается придумать, как развеселить Муратовну. Про ландыши — там про май, и про букет, и про любовь — Риткина любимая песня.

— Или давай чай пить с пирогом, — предлагает девочка. — Чай с пирогом — мое любимое веселье.

— Легко тебе развеселиться, — гладит ее по голове Муратовна, — эх, дитя-дитя…

Да, у Ритки часто бывает хорошее настроение. А когда ей грустно, то она думает о том, что у нее есть в жизни любимое.

Много у Ритки любимого в жизни.

Пирог с малиной и чай в гостях у Муратовны. Ходить в Каменный лог за земляникой. Игрушечная собачка Гвоздик. Когда пылью пахнет перед дождем. Козлята маленькие — у них рожки смешные. Сметана — только редко она достается Ритке. Петь песни громко, во весь голос. Татка — когда он в хорошем настроении. Мамка…

Тут Ритка быстро перескакивает мыслями дальше. Мамку, конечно, она любит. Но только не хватает у Ритки слов и мыслей, чтоб объяснить самой себе, почему же в этом месте списка она запинается. Ну, в общем, мамка. Еще любит Ритка купаться в речке, жареную картошку, Муратовну любит, любит мультики смотреть у Муратовны по телевизору (дома у Ритки телевизора нет). Еще есть любовь, которой Ритка гордится, потому что это очень красивая и взрослая любовь: любит Ритка русского поэта Пушкина и польского поэта Мицкевича.

Кто бы мог подумать, что Ритка про них знает? Ведь ни читать она не умеет, ни книжек у них в доме нет — ни одной.

Ритка часто про это думает: почему это у всех в доме есть телевизор, а у некоторых даже книжки. Вот у Муратовны целая полка книг — все в ярких обложках, романы про любовь. Ритка хоть читать и не умеет, но любит обложки разглядывать, потому что на них ужас какие красивые девушки нарисованы. Иногда даже принцессы. Ритка берет книжку с нарисованной красавицей в лиловом платье и спрашивает Муратовну:

— А как эту девушку зовут?

Муратовна заглядывает в книгу и отвечает:

— Элеонора!

Тогда Ритка залезает с ногами на кровать, прижимается спиной к натопленной печке и сочиняет про Элеонору.

— Жила-была Элеонора. Во дворце. А рядом жил злой волшебник, и он не хотел, чтоб Элеонора выходила замуж.

А тут приехал принц, ее муж. То есть жених. И сказал Элеоноре, чтоб она выходила за него замуж, потому что он ее любит. А Элеонора сказала: я не могу, меня волшебник не пускает замуж. Принц тогда пошел и отрубил волшебнику голову, и волшебник бегал по замку как куренок без головы, а потом совсем умер.

— Что ты там бормочешь? — спрашивает, появившись из кухни, Муратовна.

— Да я так, ничего… — смущается Ритка, — я книжку читаю.

— А, ну читай-читай, — кивает Муратовна. Она знает, что читать Ритка не умеет, но никогда не насмехается над ней. Велико ли дело — не умеет читать. Вот пойдет в школу и научится. Скоро уже пойдет, осенью.

Так что в Риткином списке про любовь еще есть книжки. Ритка думает: «Научусь читать — все книги у Муратовны прочитаю»…

Такая вот у Ритки мечта.

Есть у татки с мамкой корова Снежка. Только Ритке от этого никакой радости.

Козы — другое дело. У них глаза как бусины. А у козлят, если прижать их к себе, под тонкой шкуркой — хрупкие косточки. Козлята мекают как дети, и козы тоже орут протяжно и жалостливо.

Но коров Ритка боится. Корова дышит тяжело, хрустит травой, двигается тупо то одним, то другим боком. Того и гляди — наступит в узком простенке Ритке на ногу копытищем.

Корова привязана за рога над кисло пахнущим корытцем, под лабазом. Стоит, вздыхает там, жует, ворочается. Ритке надо воды из колодца в дом принести. А колодец под тем же лабазом, от коровьего навозного хвоста в метре. Страшно Ритке идти за водой.

Но татка вот сейчас закричит из избы:

— Ритка, где вода?

И еще прибавит слов, нехороших.

Ритка эти слова знает, и, когда Татка кричит, Ритка повторяет их шепотом, чтоб никто не слышал. В жизни пригодится.

Нету у татки воды, а ему пить хочется.

И настроения у татки нету, вот и кричит татка сердито.

А у Ритки много чего есть.

Есть, во-первых, у Ритки младшая сестренка Гелька. Гельку никто за водой не пошлет, ей всего четыре года. А Ритке уже семь — подумай-ка, большая, старшая.

Еще есть у Ритки четыре тетрадки — две в линейку и две в клеточку. Ритка осенью в школу пойдет.

Точно пойдет. Татка с мамкой много про что забывают.

Забывают еды сварить.

Забывают, что у Гельки валенок нет.

Забывают, что детям спать пора.

Но уж про школу не забудут, не может такого быть.

Еще есть у Ритки два старших брата. Но они совсем отдельно живут, взрослые они. Так что на Ритке весь дом держится.

Мамка на ферме все время, а татка у Ритки пастух. Лето когда — то пастух, а зимой просто так себе человек. Феликс Иванович.

И прозвище у татки смешное — его все Феличитой зовут.

— Вон, Феличита орет, кнутом щщолкает, пора корову в стадо гнать.

Еще есть у Ритки соседка, Вера Муратовна.

— Заходи, — говорит Вера Муратовна, — почаще ко мне, Ритка. Щец тебе налью, пирожка вот…

Ритка никогда не отказывается — ни от щец, ни от пирожка, ни от картошки. Потому что Ритке есть все время хочется, а у Веры Муратовны все очень вкусно.

Мамке Риткиной некогда готовить, она с фермы придет, говорит:

— Ох, устала я, доча, так уста-а-ала.

Глядь, и спит уже мамка. И татка спит. А в избе и темно, и холодно, и ужин не варен.

Гелька в уголке носом шмыгает.

— Ритк, давай картошки сварим.

— Сварим, сварим, — ворчит Ритка, — ты, что ли, в подпол полезешь за картошкой?

Гелька тут же реветь начинает. Потому что в подполе — это же все знают — Бабайка живет. Черный Бабайка, в самом углу. Только ногу на ступеньку поставишь, чтобы в погреб спускаться, а он тебя за подол мохнатыми пальцами как ухватит, как утащит в мышиные норы, в самую темень — только тебя и видели, только тебя и слышали, и косточек твоих не останется, и поминай, как звали тебя, Гелька.