Этому возрасту этноса в Риме соответствовала «золотая посредственность» Августа, завершившаяся зверствами Калигулы и Нерона, а также солдатской войной 67–69 гг., когда сирийские, германские, испанские и италийские легионы резались друг с другом, был разрушен Рим и опустошена Италия. Но ведь и то и другое не конец культуры, а ее кризис, для которого характерна смена этнической доминанты и стереотипа поведения, подобно тому как старика, пережившего тяжелую болезнь, привлекают покой и партия в шахматы с другом, а не туристский маршрут с решительными девицами. Но посмотрим, как прошел этот период у хуннов.

В период «расцвета» кочевников Монголии объединяли и возглавляли сначала хуннские шаньюи, а потом сяньбийский вождь Таншихай. В период надлома возникло и погибло 29 эфемерных этносистем (племен), которых китайские историки того времени объединили в ряд групп: хунны, кулы (соврем, кит. – цзелу), тангуты (ци) и тибетцы – кяны (цяны). Это первичное обобщение дало повод назвать эпоху «У ху» – «пять варварских племен». Чем вызвано такое дробление, явно нецелесообразное в смысле обороны?

Если бы все правители древности и Средневековья умели всегда находить верные решения и проводить их в жизнь, то история народов текла бы гораздо спокойнее. Но древним людям приходилось поступать и дурно и глупо, а этногенезы развиваются, как все природные феномены. Надлом – это как бы переход этноса в свою противоположность, и этим объяснима смена этнической доминанты (чтобы было не так, как раньше!) и стереотипа поведения.

Так, Римская республика превратилась в солдатскую империю, полиэтническая Франция – в королевство, где «один король, один закон, одна вера», а кочевники распались самым причудливым образом. В одних случаях смешались с аборигенами, в других – противопоставили себя им, в третьих – заимствовали чужую культуру, буддизм, в четвертых – вообще потеряли традицию.

Сложность этого периода в том, что кроме фактора этногенеза активно действовали еще два: засуха, кончившаяся в IV в., и соседство с другими суперэтносами – Китаем, враждебным к «северным варварам». Только учет этих трех параметров позволил дать интерпретацию этой жуткой эпохи, развернутую в специальном исследовании, на результатах которого мы будем базироваться в дальнейшем повествовании [121].

Когда хунны, теснимые засухой, поселились в Ордосе и Шаньси, где усохшие поля превратились в сухую степь, все-таки пригодную для скотоводства, казалось, что эти два этноса могут жить в мире. Но в Китае, как и в Риме, власть перешла в руки солдатских императоров династии Цзинь, а это были люди грубые и недальновидные. Китайские чиновники безнаказанно обижали хуннов, хватали их юношей и продавали в рабство в Шаньдун, сковывали для вящего издевательства попарно хунна и кула. Хунны были «пропитаны духом ненависти до мозга костей», но их вместе с сяньбийцами жило в Китае 400 тысяч, а китайцев было уже 16 миллионов. Правда, в Шаньси были еще тангуты и тибетцы – всего около 500 тысяч, но они равно ненавидели и китайцев и степняков. Кроме того, хуннских князей китайцы приглашали ко двору, обучали языку и культуре, а фактически держали как заложников. Положение хуннов казалось безнадежным.

И вдруг в 304 г., во время очередной драки китайских воевод между собой, хуннский князь Лю Юань сумел вернуться домой. Старейшины хуннов обрели вождя и приняли решение оружием вернуть утраченные права. Лю Юань повел свой народ к победе, и хунны в 311 г. взяли столицу Китая – Лоян, а затем – вторую столицу, Чанъань, и в ней – китайского императора. К 325 г. весь Северный Китай был захвачен хуннами.

Китайцы перешли к тактике заговоров. В 318 г. приближенный шаньюя, китаец, убил его, но хуннские войска разбили заговорщиков. Однако при этом потрясении держава их разделилась: кулы отложились от природных хуннов, победили их и истребили всю знать в 329 г.

Кулов постигла та же участь. В 350 г. усыновленный шаньюем китаец произвел государственный переворот и приказал убить всех хуннов, причем погибло много китайцев «с бородами и возвышенными носами» – типичный геноцид.

Изверга разбили южные сяньби – муюны, которые унаследовали Северный Китай. Их соперниками оказались тангуты, царь которых Фу Цзянь подчинил весь север Китая и Великую степь, которую пересекли сибирские сяньбийцы – табгачи, вышедшие из Забайкалья. Они разгромили в Ордосе хуннов, избежавших истребления в 350 г., и южных сяньби – муюнов.

За это время тангутский царь Фу Цзянь совершил нападение на Южный Китай и потерпел поражение при реке Фэй. Все покоренные им этносы покинули его в беде, а тибетцы поймали царя в его собственном царстве и убили. К 410 г. табгачи победили муюнов и стали самым сильным этносом на берегах Хуанхэ. Это не конец перечня событий, но остановимся для их анализа.

Вначале, около 304 г., пассионарный уровень хуннов был столь высок, что они победили великий Китай. Но он был ниже того уровня, который требовался для сохранения связей внутри державы. Поэтому отложились кулы и, перебив хуннскую знать, еще более снизили уровень, почти до уровня южных китайцев. Результат был однозначен: китайцы вырезали кулов, а муюны – сяньбийцы, перемешавшиеся с корейцами и китайцами в Ляодуне, – захватили низовья Хуанхэ.

Тангуты, жившие долгое время изолированно, победили муюнов, но, создав лоскутную империю, они шагнули к гибели. Фу Цзянь растратил потенциал своего этноса на войны и казни своих соплеменников, так как хотел получить популярность среди завоеванных им племен, а те его предали, ибо этнические симпатии не покупаются. И он погиб.

Наступила пора войны освободившихся муюнов, опиравшихся на плохо усвоенную китайскую традицию, с табгачами, которых все считали в VI в. дикарями. Табгачи победили, ибо были монолитным этносом, а не химерой – комбинацией нескольких компонентов из разных суперэтнических систем. Но, покорив Северный Китай, они встали на путь своих предшественников, а этот путь вел к гибели.

А хунны?.. Они не погибли, ибо были великим народом. Погибла только та часть, которая пошла на контакт с китайцами – народом многочисленным, хотя и находившимся в последней фазе этногенеза, за которым идет гомеостаз, сменившийся новым подъемом VI – VII вв. Безграмотные кочевники Ордоса обрели вождя, Хэлянь Бобо, который вспомнил, что его народ некогда, во II тысячелетии до н.э., жил на берегах Хуанхэ и был изгнан оттуда предками китайцев. Подобно вождю вандалов Гензериху, разгромившему Рим, чтобы отомстить за разгром Карфагена, Хэлянь Бобо в 407 г. создал хуннское царство в Ордосе и объявил, что воссоздал древнее царство Ся.

Вот третий вариант хуннского этногенеза и культуры. Но был и четвертый: в 400 г. некий хунн Мэн Сун захватил нынешнюю провинцию Ганьсу и основал в ней княжество Хэси (буквально – «западнее реки», подразумевается Хуанхэ). Это государство буддийские монахи называли «бриллиантом северных стран». Там были знаменитые пещеры Дуньхуана.

Оба хуннских государства были завоеваны табгачами: Ся – в 431 г., а Хэси – в 460 г. Хунны на востоке погибли одновременно с гуннами на западе – в 463 г. Вряд ли это простое совпадение: скорее, здесь неудачно пережитый кризис – фаза надлома этногенеза в исключительно неблагоприятных условиях.